Потерянный рай. Эрик-Эмманюэль Шмитт

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что она надо мной высится. А причиной тому были насмешливо изогнутые брови, будто нарисованные, чистые черты лица, точеный силуэт, высокомерная утонченность рук и ног, но главное – эта странная оживленная неподвижность: покой был видимостью, я ощущал в ней кипение сил, они толкали ее к действию, но она умела их усмирять, в иные мгновения эти силы выходили на поверхность, и тогда ее кожа подрагивала; они сообщали плотность и неотвратимость ее присутствию.

      – Не смотри на меня так, не то я забеременею.

      Мое тело тотчас отметило ее красоту: у меня перехватило дыхание, я залился румянцем и не мог шевельнуться. Я был потрясен. Я ничего не понимал. Плоть моя пробудилась, а сознание отключилось. Это был кадр первый из долгой серии под названием «эффект Нуры»: тело живет, разум спит.

      Когда до меня дошел смысл ее фразы, я испугался и был готов умереть со стыда, если кто-то еще ее расслышал. Но, быстро оглядевшись, я успокоился. В этот ярмарочный день всякий занимался своим делом: один предлагал чернику, собранную по склонам холмов, другой торговал охрой, третий разложил глиняные блюда и горшки, тот сбывал мотки пеньки и крапивную пряжу, этот разворачивал полотно, кто-то расхваливал кожаные накидки, а кто-то расставил на рогоже сандалии и башмачки, не говоря уже о крестьянах, которые, насвистывая, тянулись в поля. Как я наивен! Нура – тогда мне это было еще неведомо – пускала стрелы без промаха: если бы ей хотелось быть услышанной зеваками или торговцами, она метнула бы голос вдаль; но она смодулировала его, установив наше сообщничество и близость.

      Чтобы стряхнуть оцепенение, я пробормотал:

      – Меня… меня… зовут Ноам.

      – А я тебя ни о чем не спрашивала.

      Она отвернулась от меня и увлеклась беседой наших отцов, сидевших под Липой справедливости, где Панноам обычно выслушивал жалобы людей. Пользуясь передышкой, я восхищенно разглядывал нежный легкомысленный носик Нуры, который рассказывал совсем другую историю, чем ее выступающие гневные скулы или гладкий девичий лоб. Покачивая головой, она следила за беседой старших, и это покачивание выражало то согласие, то возражение.

      Я для нее уже не существовал, и очень скоро это стало для меня невыносимым.

      Я коснулся ее кулачка, чтобы привлечь внимание. Она с ужасом вздрогнула, отскочила на шаг и строго на меня посмотрела – с таким выражением лица бранят нашкодившего ребенка. В ее глазах гневно вспыхнули золотистые змейки.

      Не обращая внимания на ее возмущение, я настаивал:

      – Ты не сказала, как тебя зовут.

      – Скажу, если захочу, чтоб ты меня позвал.

      Она резко отвернулась, и это означало: «Довольно. Отстань».

      Никто еще со мной так не обращался! Да за кого она себя принимает, эта незнакомка?

      Я топнул ногой. Она сощурилась. Я возмутился:

      – Тебе известно, что я сын вождя?

      – Всякий чей-нибудь да сын… – откликнулась она, пожимая плечами.

      И демонстративно повернулась ко мне спиной.

СКАЧАТЬ