Шибболет. Вероника Капустина

Чтение книги онлайн.

      Ночь к нам войдёт и щебетом и лаем,

      соседским кашлем, нецензурной бранью.

      И жизнь прикинуться способна раем,

      и сумерки— весенней гулкой ранью,

      и я— всё понимающей и чуткой,

      и жёсткая латынь— живым побегом,

      и весть волшебная— обычной уткой,

      и ты— обыкновенным человеком.

      И снится в темноте жених невесте,

      не оставляя шанса ошибиться.

      Кого застала ночь на новом месте—

      Не спи, не верь, не слушай, даже птицу.

      Я видела во сне

      Огромный красный крокус.

      Он двигался ко мне,

      И в этом был весь фокус.

      Достаточно уснуть,

      Припасть ко сну щекою—

      Чтобы пустилось в путь

      Что быть должно в покое,

      И бросилось в глаза

      Что просто попадалось,

      И вспыхнуло, грозя,

      И вызвало бы жалость.

      И думалось потом

      О мести смирных видов,

      О бунте их простом,

      О книжке «День триффидов»,

      О нежности оков,

      О диктатуре ласки,

      О воске лепестков,

      О бледненькой окраске,

      О том, что злость и кровь

      Сгущаются под старость,

      Ненужную любовь

      Преображая в ярость.

      А старость подойдёт не изувером

      с отчаянным лицом глухонемого

      и жестом вопросительным: «Готов?»

      Она— лишь трепет алого на сером

      в ноябрьский день, ну, например, седьмого,

      семидесятых, может быть, годов.

      Она же— прямизна узкоколейки.

      Она же— прямота Большого брата.

      Она же— бодрость первых пятилеток,

      ползущая к концу во весь опор,

      потёртая монета в две копейки,

      что в прорезь телефона-автомата

      легко войдёт, и, звякнув напоследок,

      оплатит трехминутный разговор.

      Когда телефон-автомат пожирает время,

      слизывает секунды с карточки гладкой,

      поспешно вешаешь трубку— ты тоже с теми,

      кто время припрятывает украдкой:

      то сбежать норовят, не закончив спора,

      то опаздывают— где их носят черти!

      «Я не все сказал, у меня есть фора»,—

      говорят себе, а, быть может, смерти.

      Надо времени в рот набрать— и жизнь продлится.

      И помедлит короткий гудок, колюч и тонок.

      А пока— оно тайком уродует лица,

      раздирает мысли, оно— спартанский лисенок.

      Лишь туда пронести его не имеешь права,

      где СКАЧАТЬ