Гулящие люди. Алексей Чапыгин

Чтение книги онлайн.

      В патриаршу палату Сенька поднялся по лестнице заднего крыльца. Дьякон Иван встретил его в коридоре со свечкой. Свеча в руке патриаршего церковника заколебалась и чуть не погасла.

      – Сыне мой! Что злоключилось?

      – Ништо, отче! Умоюсь да одежу сменю – и все.

      – Где тебе кафтан ободрали, лицо и рука в крови?

      – Забрел к боярину в гости, да вишь убрался цел! Сенька снял с себя панцирь и в своей келье зажег свечи, стал мыться, раздевшись донага. Церковник не гасил свечи, стоял около.

      – Ножом резали, не порезали, медведем травили или кем, не разобрал, не затравили… Зверь мне руку ел, кафтан ободрал, а я ушел жив, и тебе, отец Иван, поклон земной!

      – За што мне?

      – За пансырь… ежели не он, то не ведаю – жив был бы ай нет?

      – Вот, сыне! Радуюсь я, что домекнул…

      – Нынче, отец, надо быть готовыми стоять за палату, кою оставил нам патриарх беречь… Думно мне, что народ сломает ворота, залезут в Кремль, а там неведомо, как будет…

      – Ой, сыне, пошто народ полезет?

      – Бояться нам не надо, заготовим кади многи воды, на случай пожога, багор да топоры и упасемся.

      – Сыне мой, Семен, как же стрельцы, караул завсегдашний? Оно, правду молыть, мало учинилось стрельцов, – кои перемерли, а иные разбрелись, болящие. Нынче зрел – седьмь стрельцов увезли болящих.

      – Вот оно так, а кои остались, будут шатки – хлынет народ мног, они к нему, гляди, приткнутся. Народ на Кремль идти подбивают крестцовские попы, а пуще, мыслю я, – Тимошка мутит…

      – Кто, сыне, тот Тимошка?

      – Мой учитель по книгочийству, кой учил меня в Иверском канорхать[101], коего святейший указал имать мне же.

      – Не пришел час имать его, сыне, ежели народ с ним!

      – Да, отец, народу того много, сам зрел, и еще поднимутся.

      – А как им не подняться, когда бояре Бутурлин да Волынской разогнали с крестца попов и нищих от церквей, – то от веков грабежники… Ты молыл, к боярину в гости залез, – кой боярин тот?

      – Зюзин, отче Иван.

      – Никита Алексеевич? Ну, тогда все знатко! Он, сыне, за жену тебя имал. Скажи: ты до того был с ней?

      – Был, отче Иван.

      – И… любился?

      – Да, любился и вел ее, а потом в дом принес!

      – Эх, и богатырь ты у меня, какое у тебя дивное телесо… А ты бы, сыне, кинул эту боярыню. Увяза она тебе и угроза жизни твоей.

      – Отче! отче! Не могу я ее покинуть.

      Сенька упал церковнику в ноги, как был голый.

      – Встань, сыне, облекись!.. Я не доведу на тебя святейшему, но сам ты на нож тычешься… Боярин Никита мне давно ведом, – упрям, себя не щадит, своенравен и горд до ума помрачения… Злобится он! Да как ему не злобиться? Жена пошла любить раба!

      – Я гулящий, но вольной человек, отец Иван!

      – Ты вольной, да для него – раб! Боярыня Малка – ух, баба! Она еще боле его своенравна… Изведут СКАЧАТЬ