Песнь торжествующего плебея (сборник). Михаил Веллер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ людей. Шахматные фигурки. Самоходное удобрение для моей грядки.

      – Все?

      – Нет. Нескольких я действительно уважаю.

      – Ты гнусный карьерист; хочу брать у тебя уроки.

      – У пирога одна верхушка, а у каждого едока по ножу. Чтоб занять свое место, нужно многих поставить на их места.

      – А помнишь, ты говорил: «Стану когда-нибудь отъявленным негодяем»?

      – Обещано – сделано! (Хохот). Ребята, так охота быть добрым.

      – Кто тебе не дает?

      – Руки на стол! – дайте мне заплатить, ладно?

      7. Милый-дорогой

      Люкс в отеле: ночное окно, смятая постель, пустая бутылка, два силуэта.

      – Я хочу знать о тебе все…

      – Всего я сам о себе не знаю.

      – А как ты начал?

      – Кому это интересно… В тринадцать лет с лучшим другом мы болели «Тремя мушкетерами»; размышляли о жизни в развалюшке на задворках – школьным мелом написали на ней «Бастион „Сен-Жерве“». Он и высказал: хорошо изобрести машину, чтоб видеть человека насквозь… А я сказал – ха: вот видеть человека насквозь без всякой машины…

      С детства хотел я понимать каждого. И я стал понимать. И душа моя прониклась душой любого человека, его бедами и нуждами.

      – Ты добрый. А в глубине злой. А в самой глубине совсем добрый…

      – Я был добр. Совесть мучила меня всегда: в малейшей несправедливости, в каждой боли мира – была моя вина. Вина причастности и бессилия изменить.

      Каждому отрезал я от любви моей.

      И остался в ничтожестве. Своим мясом всех собак не накормишь.

      – Неправда. Ты прожил настоящую, красивую жизнь.

      – Многое кажется красивым, если это не с тобой сейчас. А когда болят зубы, и воняет изо рта, и нет денег на врача… Когда нечего жрать, и в долг никто уже не дает: «Ты знаешь, старик, я сам сейчас на мели…» – и глаза в сторону. Крадешь объедки в закусочных, клянчишь мелочь на улицах – «на метро», «на телефон». Когда готов отдать любимой женщине жизнь, но не можешь купить ей цветок.

      – Как ты смог все это вынести…

      – Мне было двадцать восемь – когда однажды ночью я перешагнул.

      Я жил в конурке с окном на мокрые крыши, жрал один хлеб и писал. Я смеялся над нищетой в романах: «Бутылка молока», «кусок колбасы»! Хлеб, кипяток, дешевое курево, – месяцами; годами. Но я писал то, что хотел! И не мог писать так, как хотел. По три дня искал слово! Три недели делал страницу. Был здоров, как колокол – а сердце болело. Если к концу рабочего дня оно не ныло – я ощущал себя самообманщиком.

      И вот ночью, в осень, бродя под дождем в поисках фразы, я не то чтобы сказал себе, нет: внутреннее чувство оформилось в решенное осознание: я сдохну в дерьме под забором, но я буду писать так, как я хочу и должен.

      И перевалив этот рубеж – стало легко. Просто. Не осталось в жизни ничего страшного. Я спокойно отыгрывал любой, малейший шанс – из глубины падения, куда я мысленно уже лег сам, добровольно. Мне было нечего терять. Путь мог быть только наверх.

      Там, СКАЧАТЬ