Отец начал новую жизнь. Они с Перри устраивали вечеринки, он записался в колледж на курсы специалистов по реабилитации умственно отсталых, чтобы помогать другим людям. Мама тем временем трудилась над собственной реабилитацией – читала книги из серии «Помоги себе сам» и старалась не пропускать «Шоу Опры Уинфри».
Вечером Рассел, налив в стаканчик рисового виски из большой бутылки, усаживался на диван перед телевизором. Мама садилась рядом и клала ноги ему на колени. Когда на экране появлялся какой-нибудь смазливый коп или просто аккуратно причесанный молодой человек, Рассел спрашивал, тыча в него пальцем:
– А ведь он красавчик, правда, Лори?
Это было знакомое начало.
– Я уж знаю, – продолжал Рассел, глядя на маму, – что он в твоем вкусе. Тебе бы хотелось, чтобы такой был рядом.
Все молчали. Лицо человека на экране, казалось, приобретало более агрессивное, злобное выражение.
– Так, Лори? Об этом ты думаешь?
Мама отвечала ласковым голосом. Рассел уже ломал ей кости. Она потом не один день провела в больнице. Мы пристально смотрели на экран, чувствуя, как электризуется воздух в гостиной. Она слегка сжимала руку Рассела и говорила:
– Нет, милый, что ты.
Марку уже исполнилось тринадцать, он был почти взрослый. Носил всклокоченную прическу маллет и куртку из вытертой джинсы. Он был склонен к уединению, подолгу бродил в одиночестве, вооружившись своей любимой рогаткой из прочного пластика. Натаниэлу было шесть. Из-за кисты на нижнем правом веке он выглядел букой. Мама и Рассел сюсюкали с ним, называли его «крошка» и «малыш». Ночью он спал на кровати внизу, прижимая к себе игрушечного кролика. Я ходила по пятам за Марком, точно шлюпка за лодкой.
– Давай-ка поглядим, что там внутри, – предложил Марк однажды, показывая на зеленый мусорный ящик возле нашего дома.
Это было несколько недель спустя после приезда в Силван-Лейк. Стоял погожий сентябрьский денек. Мы возвращались из школы. Я училась в четвертом классе, а Марк в шестом. Друзей у нас пока не было. Местные дети, видя, что мы бедны, отнеслись к нам равнодушно.
Марк взялся за край ящика, подтянулся и прыгнул внутрь. Секунд через пятнадцать из ящика показалась его голова. Лицо раскраснелось от возбуждения, в руке он сжимал пустую бутылку из-под пива «Лабатт».
– Или сюда, Аманда, – позвал брат, размахивая бутылкой, – здесь деньги!
Наш огромный мусорный ящик служил вместилищем отходов для жителей всей округи. Каждую среду приезжал грузовик, чтобы опорожнить его себе в кузов. Этот ящик стал для нас чем-то вроде бассейна в закрытом клубе. Его внутренности, даже в холодные октябрьские дни, были сырые и осклизлые, как куча гнилых листьев, и воняли прокисшим молоком. Мы ползали среди переполненных мусором полиэтиленовых СКАЧАТЬ