На войне. В плену (сборник). Александр Успенский

Чтение книги онлайн.

      Наша артиллерия под превышающим огнем немецкой тяжелой и полевой артиллерии (в этом бою, как я потом узнал из немецких источников, у немцев количество батарей было в шесть раз более нашего!) постепенно замолкала…

      Но зато наша пехота продолжала держать свой убийственный огонь, сдерживая цепи немцев почти перед самыми окопами. Наши силы таяли. Убитых и раненых у меня в роте было уже очень много. Особенно пострадала полурота – прикрытие орудий, стрелявших по немцам во фланг. Здесь был вторично и опять в ногу ранен поручик Бадзен. Я отправил его с санитаром на перевязочный пункт.

      Между прочим, во время этого боя мне пришлось видеть (в бинокль), как у немцев, почти на самом фронте, где рвались наши снаряды, действовал их полевой госпиталь, устроившийся в огромном сарае. Я своими глазами видел, как самоотверженно работали их санитары под сильным огнем, перенося из разных мест боя на носилках раненых…

      Невольно с горечью сравнивал я нашу санитарную помощь – где она?! Почему во время боя мы ее не видим, не чувствуем? Почему наши тяжелораненые обречены или на смерть, или на помощь уже только со стороны… врага?! Так, например, все тяжело раненные в этом бою 25 октября офицеры и солдаты, как потом выяснилось, попали в плен к немцам.

      Когда стемнело, немецкие цепи очутились почти у самых наших окопов. Они окопались, не решаясь идти в атаку. Очевидно, потери у них тоже были огромные.

      Огонь постепенно затихал, как артиллерийский, так и ружейный. Кругом горели местные усадьбы, кое-где озаряя поле битвы.

      Между тем, в это время, как потом я узнал, уже был отдан приказ о нашем отступлении; все оставшиеся целыми орудия были вынесены с позиции на руках, и все полки нашей дивизии, кроме 108‑го Саратовского, прикрывавшего отход, не преследуемые немцами, отошли назад в единственную остававшуюся свободной сторону, к востоку, то есть опять в Россию.

      Ожидая атаки немцев на батарею, я приказал роте поправить свои разрушенные окопы и уже давно послал за патронами в 4‑й батальон, но мои посланные почему-то не возвращались! Наконец, очень поздно, из штаба полка явился солдат для связи моей роты и сообщил мне, что весь полк уже снялся с позиции…

      Тихо, крадучись, снялись и мы из своих окопов и отошли, ведя с собой своих раненых. Нескоро догнали мы полк в ночной темноте, пока попали на шоссе, по которому отходили наши.

      «Почему немцы не преследуют нас?» – с изумлением думал я, ведя остатки своей роты.

      Наконец я догнал полк на привале у деревни N. Здесь же был перевязочный пункт в двух-трех домах; около них стояли и подъезжали лазаретные линейки с тяжелоранеными, стонавшими при переносе их из повозок в дом.