Жены грозного царя. Елена Арсеньева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ опять перевернул ее, теперь уж на спину, грубо растолкал ноги. Анастасия зажмурилась, закусила ладонь – и как раз вовремя, не то уж точно завопила бы от боли, которая пронзила нутро. Царица небесная, да есть ли на свете что-то хуже?!

      – Кричи! – хрипло потребовал муж, с силой защемляя пальцами нежную, тонкую кожу на груди.

      Анастасия выгнулась дугой, но смолчала, только широко открыла слепые от боли и страха глаза.

      Тяжелое мужское тело металось на ней и дергалось, словно царя била падучая. Его горячая щека была притиснута к похолодевшей от слез щеке Анастасии.

      Судороги вдруг прекратились, муж глубоко, со всхлипом вздохнул – и затих.

      Анастасия перестала дышать, пытаясь уловить дыхание лежащего на ней человека, но кровь так стучала в висках, что она ничего не слышала.

      И вдруг морозом обдало тело – из-за двери донесся звучный мужской голос:

      – Здоровы ли молодые? Свершилось ли доброе?

      Дружка Курбский! По обычаю спрашивает – или издевается?

      Царь взвился, будто кнутом ужаленный. Подхватил с полу башмак, сильно швырнул в дверь:

      – Пошел вон! Все вон!

      Одернул задравшуюся рубаху, упал рядом с распластанной женой.

      От двери отдалились осторожные шаги – и стало тихо.

      Дружка вышел в соседний покой. Пьяненький князь Юрий Васильевич Глинский помирал со смеху, зажимая рот рукой, чтоб не слышно было пирующим гостям, а пуще – разгоряченному молодому:

      – Каково он тебя? Под руку попал! Теперь знаешь, что такое – ему под руку попасть?

      Курбский угрюмо молчал, словно вопрос относился не к нему.

      – Чего регочешь? – сердито спросил стоящий у дверей Адашев, убирая руки за спину, чтобы Глинский не приметил: они так и сжимаются в кулаки. – Я ж говорил, еще не время, а ты, князь, свое: иди да иди!

      – И впрямь, не время! – поддакнул Григорий Юрьевич Захарьин, дядя царицы, который за те минуты, что молодых оставили одних, чудилось, спал с лица.

      – Не бойся, государь на это дело спорый! – хихикнул Глинский. – Сосуд распечатать – ему раз плюнуть. Эх, знали бы вы, сколько девок он уже перепортил, даром что из отрочьих лет только вышел! Но вот чего он не любил – это когда печать уже до него была сорвана…

      Юрий Васильевич многозначительно умолк.

      – Ты что? – Григорий Юрьевич оказался рядом, схватил князя за грудки. – Ты про что? Как смеешь?!

      Глинский ужом вывернулся:

      – А ну, не распускай ручищи! Белены объелся? Или романеи упился? На кого тянешься? Посади свинью за стол – она и ноги на стол?! Вспомни, кто ты, свинья, – и кто я!

      – Ты сам, Юрий Васильевич, романеи упился, – с трудом шевеля побелевшими губами, произнес Курбский, которому невмоготу стало слушать перебранку. – Кого лаешь? Кого свиньями называешь? Родню царицыну?

      – А я – родня царева! – куражился Глинский, белыми глазами уставясь на Андрея Михайловича. – И не потерплю, чтоб каждый-всякий… Еще неведомо, какие простыни нам покажут, понял? СКАЧАТЬ