Под каштанами Праги. Константин Симонов

Чтение книги онлайн.

      Маша. Да.

      Божена. А туфли? (Показывает туфли.)

      Маша. Хорошие. Но только я никогда не ходила на таком каблуке. (С трудом поднимается с кресла, делает два шага к зеркалу.)

      Божена. Куда ты?

      Маша. Я хочу посмотреть, какая я. Давай приложим платье. А на каблуках? (Поднимается на носки и снова, застонав, опускается.) Нет, еще больно. (Садится в кресло.)

      За окном усиливается гул стрельбы.

      Людвиг сказал сегодня утром, что немцы разрушают танками баррикаду за баррикадой. Что ты будешь делать, если они опять придут сюда?

      Божена. Не знаю. А ты?

      Маша. Я?

      Долгая пауза.

      Божена (пройдясь по комнате). Я сейчас вижу тебя в этом халате, и мне кажется, что это сидит Стефан. Он такой же упрямый, как ты. (После паузы.) Неужели они опять придут сюда?

      Из передней выходит Грубек с книгой в руках и с полотенцем через плечо.

      Пан Грубек, что за вид?

      Грубек. Варю суп. В одном из ящиков вашего шкафа я обнаружил банку рыбных консервов. И сварил из них суп с картофелем.

      Божена. Наверное, это будет что-то ужасное.

      Грубек. Возможно. Думаю, что он переварился. Я одновременно мешал его ложкой и читал Достоевского. (Маше.) Вы читали Достоевского?

      Маша. Да, конечно.

      Грубек. А любите его?

      Маша. Нет.

      Грубек. Если это восстание продлится две недели, я, кажется, стану поваром. Впрочем… (Прислушивается.) Кажется, оно не продлится две недели. Если бы я был моложе хоть на десять лет…

      Маша. А сколько вам лет?

      Грубек. Пятьдесят три.

      Маша. Моему отцу было пятьдесят четыре, когда он пошел в ополчение.

      Божена (после паузы). Что вы молчите, пан Грубек?

      Грубек. Достоевский прав: русские – загадочные люди.

      Маша. Неправда.

      Грубек. Почему?

      Маша. Неправда. Просто у нас в Советском Союзе больше любят свободу.

      Грубек. Свободу любят везде. И, может быть, здесь даже больше привыкли к свободе, чем у вас. Не в этом дело.

      Маша. Неправда. Я была в трех лагерях, и за эти годы было одиннадцать побегов. И там сидели всякие люди, всех наций, но из одиннадцати побегов десять организовали наши, советские. Десять.

      Пауза.

      Я не знаю, может быть, это нехорошо – хвалить свой народ, – это почти как себя хвалить. Но вот вы теперь скажите, кто больше любит свободу, кто к ней больше привык? Те, кто, попав в неволю, сидят и ждут, когда их освободят, или те, кто, попав в неволю, не могут ее терпеть и бегут?

      Божена (Грубеку). Да. Вот она…

      Маша. Я не про себя.

      Грубек СКАЧАТЬ