Back in the USSR. Артемий Троицкий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Использовать допотопную самодеятельную аппаратуру и играть на плохих инструментах было уже и неэффективно и непрестижно. Западное оборудование, продававшееся только на «черном рынке»[25], стоило бешеных денег: гитары Gibson или Fender – три – пять тысяч рублей. Поэтому я часто слышал: зачем мне покупать гитару (орган) – лучше обзаведусь машиной или буду спокойно жить на эти тысячи несколько лет.

      Русское слово «рок» означает что-то вроде «злой судьбы», и было похоже, что эта музыка действительно обречена. Соответствующее настроение стало преобладать и в песнях, что, естественно, делало жанр еще более уязвимым и нежелательным в глазах официоза. Пафос отчуждения, сквозивший в большинстве песен «Машины времени», –

      А ты все не веришь, что мы позабыты,

      И ломишься в двери, хоть руки разбиты,

      И ты безоружен и просто не нужен,

      Тебе остается лишь вечер

      и зимняя стужа, –

      разделяли и другие «рупоры поколения» тех лет. Самые известные строчки «Санкт-Петербурга»: «Осень – а я хочу тепла и лета», «Закурю с травою папиросу – я собой уже не дорожу». Другая ленинградская группа, «Мифы», возглавляемая отличным певцом и гитаристом Юрием Ильченко[26], пела невеселые песенки на уличную тематику и много лет пыталась закончить свой главный опус – рок-оперу «Звон монет» – о том, как циничная жизнь портит чистых молодых людей. В конце концов Ильченко надоело «стучать в закрытые двери», и он ушел из «Мифов» в профессионалы зарабатывать те самые «монеты». Многие рокеры не довольствовались полумерами и эмигрировали. Только из Москвы уехали лидеры «Ветров перемен» (А. Лерман) и «Скифов» (Ю. Валов), солист «Веселых ребят» и «Лучших годов» Л. Бергер и братья Сусловы («Наследники»). В отличие от некоторых наших писателей и художников творческих лавров на Западе они не снискали. Местная рок-сцена, однако, заметно обеднела.

      Группа «Мифы». Фото В. Конрадта

      Юрий Ильченко. Фото В. Конрадта

      Еще скучнее становилось оттого, что не существовало никакой достоверной информации о том, что у нас, в родной стране, происходит. Рок-община была намного лучше осведомлена о состоянии дел в Британии или США благодаря пластинкам и радио, чем о рок-сцене в соседних городах. Некоторая связь поддерживалась между Москвой и Ленинградом («Машина времени» была в Ленинграде исключительно популярна, а у нас пару раз играли «Мифы»), а все остальное оставалось terra incognita. Поэтому большим сюрпризом для меня стало, например, открытие в Свердловске удивительной студенческой авангардной группы «Сонанс» Александра Пантыкина, которая исполняла совершенно неортодоксальный инструментальный рок, больше напоминавший Шостаковича или Прокофьева.

      И настоящим шоком стал первый визит в Эстонию в конце 1975 года, куда я приехал на фестиваль Таллинского политехнического СКАЧАТЬ