Александр Зиновьев о русской катастрофе. Из бесед с Виктором Кожемяко. Виктор Кожемяко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ был, что называется, в боевой готовности. Говорил настолько продуманно и четко, словно в голове вся наша беседа сложилась у него уже заранее. Я перебивал какими-то неожиданными, как мне казалось, вопросами, но он и к ним был готов.

      Жизнь «подбрасывала» темы. Вот, скажем, вроде бы абсолютно непредвиденный воздушный налет на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года. Что это? Что за этим? Интересно услышать мнение Зиновьева. И он откликается без колебаний. Беседа «После ударов по Америке» идет в двух номерах «Правды», вызывая массу откликов…

* * *

      Я не буду комментировать все наши беседы. В этом нет нужды – вы прочтете их сами. Хочу подчеркнуть еще лишь одно: Александр Александрович всегда считал себя советским человеком и гордился этим. В то время, когда вброшена была в обиход оскорбительная кличка «совок», он вызывающе стал называть себя совком – в знак протеста и презрения к антисоветчикам.

      А про себя не раз повторял, что антисоветчиком и диссидентом никогда не был, что к нему эти определения абсолютно не подходят, что он писал как исследователь, ученый, вовсе не ставя задачу подрыва родной страны. Не случайно на Западе, который он сразу после приезда туда начал остро критиковать, появилось выражение: «Зиновьев проскочил по ошибке».

      Высоко ставил Ленина и Сталина. С пиететом говорил о великой советской культуре, выделяя среди любимых имен Маяковского и Шолохова. Резко отзывался о Солженицыне.

      Когда в «Нашем современнике» я прочитал повесть Зиновьева «Смута», высказал ему свое удивление: «Вы же, Александр Александрович, не были в это время в Советском Союзе, а насколько точно переданы у вас реалии жизни нашего провинциального городка во второй половине 80-х годов…» Запомнился его ответ: «Да я же знал ту жизнь в предыдущие годы. Плюс мое воображение. Да если бы меня заперли даже в одиночную камеру, я все равно смог бы это написать».

      Мне было необыкновенно интересно встречаться и говорить с ним. Чувствовал и ответную его симпатию. Последние наши беседы происходили уже на Ленинских Горах, где он получил квартиру в профессорском корпусе МГУ. Самые последние разговоры состоялись в августе 2005-го. Обсудили тогда и некоторые совместные планы на будущее. Он высказал несколько интересных предложений, у меня тоже были идеи, которые пришлись ему по душе. Но…

      Болезнь и смерть его стали для меня, как и для всех, абсолютной неожиданностью. Редко в ком кипит столько жизнелюбия, энергии, страсти. Он заряжен был, казалось, на двести лет! И ничего в нем не чувствовалось от старика.

      Беседы наши предлагаю в том виде, в каком они были напечатаны тогда, безо всякого редактирования. Даже вводки газетные кое-где сохраняю, чтобы лучше ощущалось время. Это, по-моему, важно. Вы наверняка обратите внимание, что Зиновьев некоторые мысли и факты повторяет не раз. И это я тоже сохраняю: так яснее становится, что же он считал наиболее существенным, что особенно хотел (непременно!) донести до своих читателей.

      А его мнение о беседах со мной, СКАЧАТЬ