Алмазы Якутии. Михаил Серегин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ над столом наполнилось стеклянным трепетом. Грани рюмок скользили друг по другу расслабленно и сонно. Гул голосов и пьяные улыбки плыли перед Кюкюром, словно узор на чепраке отцовской лошади. Тюркская вязь листьев и длинных стелющихся стеблей. Где тот чепрак и где та лошадь? В сердце Кюкюра ожила старая печаль.

      – Поздравляю, – наклонился к Кюкюру его давний приятель Карагодин Николай Павлович, служивший на фирме Шепелева начальником охраны.

      – А, – махнул рукой загрустивший Кюкюр и вдруг затянул старинную песню.

      Надежда Петровна с затаенным упреком покосилась на мужа.

      – Пусть поет, – милостиво разрешил Шепелев, – красиво, хоть и не понимаю ни бельмеса!

      Кюкюр затянул дьиэрэтии ырыа, протяжную песню, представлявшую собой мелодически оформленный эпизод народного эпоса «Олонхо«. Пел он о противостоянии древнего бога, отца всех якутов, и грозного мамонта. Песня началась в узком диапазоне и, постепенно расширяясь, обогатилась гортанными звуками – кылысами.

      – Ну чего ты завел, – покачал головой Карагодин, – спой что-нибудь повеселей, ты не на похоронах.

      – Молчи, кулут, – прервав на мгновение пение, раздраженно прошипел Кюкюр.

      Когда он бывал пьян или расстроен, не признавал ничьего мнения.

      – Это старая песня, – снисходительно пояснил он, – когда якуты строили буорджие и селились на Олекме и Алдане, она уже была. И теперь, когда в тайге не встретишь юрты, а только деревянные избы, она жива. Она и нас переживет, умрет с последним якутом!

      – Ну-ну, – усмехнулся Карагодин, – не обижайся. Все это тоска малых народностей...

      – Это якуты – малая народность? – еще пуще вскипел Кюкюр. – Да Якутия занимает треть территории России!

      – Не треть, а пятую часть, – поправила Кюкюра дочь, – но живут в ней в основном русские да украинцы.

      – Что ты понимаешь! – с досадой откликнулся Кюкюр.

      – Ты бы, папа, лучше, дэгэрэн ырыа исполнил, – несмело попросила дочь, – а мы бы потанцевали.

      – Да, я могу, но это будет как засохшая береста, – возразил он, – мне даются тангалай ырыата, но душа моя – в «Олонхо«!

      Он изобразил клацающие небные звуки, ловко орудуя языком.

      – Помню, мать моя, Амма, жена Лйаала, так танцевала! Даже когда шла в осуохай – все мужчины только на нее и смотрели. Но зато отец на кырыымпа так играл, так играл!

      Кюкюр снова затянул песню. Его взор стал туманным и отрешенным, как апрельское утро над Вилюем. Шепелев с досадой смотрел на него осоловелыми глазами. Гости приуныли. И только Кюкюр все больше преображался, усмиряя голосом поток нахлынувших воспоминаний.

      – Я так и знала, – тихо проговорила Ирина, обращаясь к жениху.

      Егор, в отличие от большинства гостей, блаженствовал. Нравилась ему не столько песня сама по себе, сколько СКАЧАТЬ