Мастер кулачного боя. Михаил Серегин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Предупреждай, пожалуйста, когда уходишь. А пока приготовь Мамусе «робусты». Крепкие люди должны пить крепкий кофе. – Он обнажил в улыбке зубы.

      – Слушаюсь и повинуюсь, шеф, – с фамильярной интонацией ответила Лиза, берясь за ручку двери.

      – Больше никаких интересных деталей в протоколе задержания не значится? – вернулся он к прерванному разговору, когда Лиза исчезла.

      – Опрос соседей ничего существенного не дал. Многие спали мирным сном, когда раздался выстрел. Да там всего-то восемь квартир, считая квартиру Монаховых.

      – Элитный дом?

      – Ага. – Бухман осушил рюмку.

      – Домофон, кодовый замок, консьерж, охранник? – осведомился Танин.

      – Последнее, – нехотя пробурчал Бухман, ласково глядя на бутылку «Дагестанского».

      – Что он говорит?

      – Никого не видел. Никто не входил и не выходил.

      – С ним я тоже побеседую. – Китаец закурил новую сигарету. – Наливай себе еще.

      Бухман налил полрюмки и безо всякой снобистско-виртуозной медлительности выпил.

      – Если б не это, – кивнул он на бутылку, – мы бы давно с тобой в сумасшедшем доме отдыхали, – пошутил он.

      – Я так не думаю, – улыбнулся Танин. – Что еще?

      – У Лены есть сестра. Если что, ты можешь к ней обратиться. – Бухман закурил. – Живет на Вольской. Я дам адресок.

      – Хорошо.

      Наконец Лиза принесла обещанный кофе. Выпив по чашке, друзья отправились в сизо. Бухман не рискнул сесть за руль, поэтому оставил свой «Опель» у Танина во дворе. Находясь «под градусом», Китаец водил машину осторожнее, чем в трезвом виде, поэтому Игорь мог на него вполне положиться.

      Глава 2

      Ветер без устали гнал эскадры облаков. Солнце барахталось в их синевато-серой вате подобно запутавшейся в сетях рыбе. Когда на короткий миг оно выскакивало, заливая блеском своей золотой чешуи тротуары, город сразу преображался, одним рывком переходя от осеннего уныния к летнему буйству. Эти благословенные промежутки были до безобразия коротки и редки, что вызвало у Бухмана несколько недовольных замечаний. Китаец, наоборот, любил тень. Яркий солнечный свет ассоциировался у него со снежным сиянием, а это, в свою очередь, влекло за собой мучительное чувство чего-то недорешенного и навсегда упущенного. Снег и хвоя будили в Китайце какую-то особую ностальгию, каждый раз воскрешая в его воображении миг отъезда Цюй Юаня в изгнание.

      «О, деревья отчизны.

      Долгим вздохом прощаюсь...»

      Китаец представлял себе поэта сидящим на коне в окружении немногочисленных соратников. С холма открывалась окруженная кромкой гор равнина. Цюй Юань всегда был для Китайца примером обманутого доверия и одиночества, горького жребия изгнанника. Сановник царства Чу, он доверился правителям государства Ци и, вероломно ими преданный, был изгнан из своей страны.

      Китаец с детства ощущал себя изгнанником. Это сокровенное чувство свило в его душе гнездо, в котором СКАЧАТЬ