Февральский дождь. Виталий Еремин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ большая, уютная. И прихожая большая. Сколько там дальше комнат? Три? Четыре? Придет брат, сам покажет.

      Стасик появился минут через сорок. Протянул жене цветы. Я удивился. Вроде, не восьмое марта. Хотя догадывался, что это урок красивых отношений – для меня.

      Потом Стасик раскрыл объятия:

      – Братец мой единоутробный!

      Это было что-то новенькое. С каких это пор мы стали единоутробными? Разве у нас разные отцы? Вот сестра наша сводная, Алла, что живет в Питере, точно единокровная. От нашего отца. Как-то однажды я предложил найти ее. Вдруг живет где-то совсем рядом с ним. Но Стасик не поддержал: «Зачем?»

      – Прости, задержался, – говорил он, снимая изящные туфли. – Мчался, превысил, а тут гаишник. Будем оформляться. Сую денежку – не берет. Узнал, мерзавец. У нас гаишники – не то, что в Москве. В театры, подлецы, ходят.

      Это краткий монолог говорил мне, что его знают в лицо даже гаишники. Полина накрыла стол. Все у нее лежало на тарелках изящно, крохотными японскими порциями. Хотя сама она была казахстанской немкой. Ни к чему не притронулась, только жевала яблоки. Считала, что организму не хватает железа. Посидела несколько минут и засобиралась в свой кардиоцентр.

      После сцены нежного прощания в дверях Стасик вернулся в кухню.

      – Пойдем, покажу квартиру.

      Четыре комнаты. Импортная мебель, ковры, люстры, картины. Все дорогое, изящное. Стены увешаны фотографиями: Стасик на сцене театра, Стасик на киносъемках, Стасик среди известных актеров, рядом с грудастой блондой.

      – Бездарна, но в постели – такая лялька! – вырвалось у него.

      – Ты с ней спал? – удивился я.

      – Ну, спал – это сильно сказано. Так, прилегли разок.

      Я не узнавал брата. Кажется, он это уловил, и сменил тему.

      – Вышел фильм с моим участием. Смотрел?

      Стасик снова сыграл журналиста. Модное пальто, шарф через плечо. Приметы столичной штучки. Не знаю, я обычно одеваюсь так, чтобы никого не раздражать своим видом. Мне нужен контакт с людьми. А шарф через плечо – это раздражитель.

      В общем-то, можно и в таком прикиде показать характер. Но характера не было. Была зажатость, торопливое проговаривание текста, выдающее неуверенность в себе. Похоже, Стасик боялся камеры. Это бывает с театральными актерами. Но он и на сцене, бывало, тараторил.

      Я знаю, что откровенная оценка, почти всегда – критика. Иногда даже больше – нападение. Кому это понравится? Поэтому молчал. Соображал, как бы выразиться мягче.

      Промедление с ответом все сказало брату. Лицо его померкло.

      – Не нравится тебе моя игра. Не любишь ты меня.

      Это я-то его не люблю! Презирая себя за лицемерие, я дал задний ход.

      – Создается впечатление, что из твоей роли вырезали самое интересное.

      – Это заметно? – осторожно просиял Стасик.

      Из его объяснения следовало, что в сценарии образ журналиста был ходульный. Тогда он сам переписал СКАЧАТЬ