Как же я могла? Да очень просто! Страна нуждалась в новом дыхании! Нужно было как-то разбудить Герцена. «Аврора» должна была сыграть свою роль в истории. «Аврора» должна была зацепить всех этих глупых мальчишек и открыть им глаза на меня. Но никто не зацепился.
Потом годы взяли свое, и из велосипеда я превратилась в мотоцикл с коляской.
Сейчас, как и всегда, я недовольна фигурой, своими мыслями, да и вообще всей своей неудавшейся жизнью.
Живу только для того, чтобы посмотреть, что ждет меня впереди.
Но вернемся к нашим баранам.
Анька, естественно, машину водить не умела. Как оказалось.
Денис опять стал читать нравоучения о том, что нельзя так легкомысленно относиться к жизни, и, посадив нас с Анькой в машину, начал урок вождения.
К вечеру он разрешил нам, вернее Аньке, порулить самостоятельно. Несколько раз мы проехались от его дома к нашему, медленно, со скоростью сорок километров в час, и только потом, перекрестившись, брат уехал домой. В ответ на просьбу Инги остаться и поболтать с девочками, то есть с нами, он только хмуро на нее посмотрел и шепнул:
– Быстро в машину.
А мне действительно очень захотелось, чтобы она осталась с нами. Не из-за того, что мне ее было жалко. Просто вчера мы так увлеклись обсуждением моих любовных похождений, что совсем забыли поговорить о том, что было с Анькой и Ингой.
– Да, кстати, ты не рассказала мне, как вчера провела время, – спросила я у Аньки, когда машина Дениса исчезла за воротами.
– Никак, – пожала она плечами и направилась к дому.
– Что значит «никак». У тебя был с кем-то секс?
– Не было. Зато у меня «трамц-бумц» до сих пор в ушах стоит.
– Так что, ты только танцевала и все?
– Это можно назвать танцами?
– И ни с кем не познакомилась?
– Нет. И как я понимаю, то, что вчера произошло с тобой, знакомством тоже назвать нельзя.
Я пожала плечами:
– Зато мне классно было.
– Не сомневаюсь.
Когда мы зашли в дом, я вдруг заревела и сказала:
– Ань, мне так плохо.
Анька не на шутку испугалась:
– Как плохо? Что-то болит?
– Да.
– Что? Говори, что болит?
– Хвостик.
– Какой хвостик? О чем ты говоришь? Что с тобой?
– Мой хвостик. Мне тридцать с хвостиком. Вот он и болит.
Анька облегченно вздохнула.
– Там уже не хвостик, а целый хвост, – и, немного помолчав, добавила: – Дура ты, Лорик!
Я заревела еще громче.
– Вот и я об этом. Мне столько лет, а я дура, и у меня нет ни профессии, ни семьи – ничего, – вытирая СКАЧАТЬ