Киномысль русского зарубежья (1918–1931). Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Здесь режиссеру, если он обладает достаточной кинематографической эрудицией и опытом, приходится вступить на путь художественной педагогики и сосредоточить свое внимание главным образом не над тем, что надо актеру делать, а над тем, как сделать. Ибо часто случается, что какой-нибудь жест актера, как бы искренен и правдив он ни был, может впоследствии, в результате монтировки одной сцены с рядом других сцен, исполненных другими партнерами и снятых в другое время, в другом месте и при других условиях, оказаться не в стиле, не в рисунке пьесы, как она задумана режиссером первоначально, и внести диссонанс в его работу. Затем следует принять во внимание особые технические условия игры для экрана. В кинематографе пагубна всякая риторика, болтливость, диалоги, лишние переходы и обмены жестами между действующими лицами и все прочее, что привносит с собой в ателье театральный режиссер. Достаточно привести в пример ряд слабейших и бесцветнейших картин, исполненных такими выдающимися художниками театра, как Моисси («Эдип»), Шаляпин («Псковитянка»), Орленев («Царь Феодор»), Варламов (несколько комедий), Васильева («Обрыв»), Пашенная («Гроза»), а из представителей новейших течений и других театральных традиций назову: Полевицкую («Черная пантера», Берлин), Коонен (Пьеретта40), Ст. Кузнецов (роль в «Ревизоре», Берлин)41, чтобы убедиться в том, что каким бы совершенством ни был актер на сцене, но раз он не в состоянии отличить театр от экрана, если он не находит нужным потрудиться в кинематографе, а лишь на основании своих заслуг в театре или благодаря вкоренившимся в него годами привычкам станет на экране бесцеремонно репродуцировать театр, то этим самым он и являет собой образец того, как не надо играть для кинематографа.

      Отсюда в достаточной мере явствует, каким большим опытом и сноровкой должен обладать режиссер в кинематографе, как в отношении управления актером, так и в умении ориентироваться в том, как данная снимаемая сцена получится на экране, хорошо ли она будет связана с теми сценами, что предшествуют ей (может быть, еще не снятые), точно так же, как и с той сценой, что непосредственно следует за настоящей.

      Лишь при соблюдении этих условий можно в значительной степени использовать актера и гармонически сочетать живой материал его тела с мертвым художественным материалом других привходящих искусств, которым он окружен в кинематографе.

      Это – из области проблем игры для экрана, но вот коснусь некоторых особенностей монтажа, носящих чисто технический характер и соблюдение коих еще важнее тонкостей актерского исполнения.

      Перенесемся на минутку в ателье и возьмем для примера съемку, скажем, очень значительной по себе сцены: суда в шекспировском «Венецианском купце», представляющей, как известно, наивысший пункт драматического нарастания трагедии.

      С первого взгляда ясно, что приведенную сцену, которая рассчитана метров на пятьдесят, с одного маха снимать нельзя. (Так снимали очень давно.) Следовательно, СКАЧАТЬ