В темноте. Кристина Хигер

Чтение книги онлайн.

      Рядом с нашим домом находилось другое красивое здание, в котором немцы устроили что-то вроде штаба, и поэтому на нашей улице регулярно появлялись всякие высшие чины оккупационной администрации. Многие из них в конечном итоге набредали на нашу квартиру и по очереди забирали себе все что понравится из наших картин, мебели и столового серебра. По всему городу немцы действовали еще наглее: забрав приглянувшиеся вещи, потом они просто сжигали ограбленные дома… У нас все было по-другому, потому что прямо против нашего дома стоял старый дворец, в котором поселился генерал люфтваффе. Некоторые из находившихся у него в подчинении офицеров подумывали поселиться в нашем доме, так что сжигать его у них резона не было.

      Один за другим приходили к нам домой немецкие офицеры и уходили с нашими чудесными вещами. У родителей, наверно, разрывалось сердце, когда они наблюдали, как у них отнимают все нажитое, но в то же время они радовались, что вместе с вещами на улицу не выводят нас самих. Вскоре мы лишились всей мебели, включая пианино. Это был чудесный инструмент «August Foerster», один из лучших в мире. Мама любила играть для нас, и играла прекрасно, но с начала немецкой оккупации пианино не издало ни звука… Пианино забрал себе немецкий офицер по фамилии Вепке – временный губернатор Львова. Единственным утешением для нас было то, что Вепке, судя по всему, осознавал, какой великолепный инструмент ему достается, да еще и умел мастерски на нем играть. Это, конечно, было весьма поэтическое отношение к творящейся несправедливости: заставлять себя думать, что с инструментом будут хорошо обращаться и он принесет кому-то радость.

      Я четко помню, как мы с братом сидим на полу в квартире, где уже почти не осталось мебели, а стены усеяны светлыми квадратиками от висевших там недавно картин. В какое-нибудь другое время в каком-нибудь другом месте нас можно было бы принять за детей, чьи родители собрались переезжать и уже упаковали все свои вещи. Я смотрю и слушаю. Педали пианино отражаются в начищенных до блеска сапогах офицера. Смотря, как он играет, слушая творимую им музыку, невозможно было и представить себе, что этот человек способен на жестокость. Какая же красота рождалась под его пальцами! Какое великолепие! Кончив играть, он поднялся на ноги и похвалил отца за выбор инструмента. Потом он приказал доставить пианино ему на квартиру в доме напротив. Перед отправкой папа тщательно закутал инструмент в одеяла. Расставание с пианино доставляло ему огромную боль. Но еще больнее ему было представлять, что его могут повредить при транспортировке. В тщетной надежде в один прекрасный день, может быть, после войны, получить его обратно, он поставил на него штампик – ИГНАЦИЙ ХИГЕР. Папа всегда планировал все далеко вперед и думал о том, что будет после войны. Он никогда не терял надежды на лучшее и поэтому на все наши вещи ставил это клеймо.

      Пианино еще не успели забрать, как к нам нагрянул еще один офицер, и оно ему тоже приглянулось. Мой отец вскочил на ноги и с не очень-то уместной гордостью заявил:

СКАЧАТЬ