Его птичка. Книга 2. Любовь Попова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не являлись, но на мозг давили, резали нервы по живому и вообще не давали спать.

      Артур. Изменения, внешне незаметные, но слишком явные, чтобы не понять, произошли с ним с того самого дня, когда он впервые за долгое время пытался меня поцеловать.

      На репетициях, на движениях, которые и так отличались страстностью и резкостью, он порой был беспредельно груб. То сжимал с силой талию, то буквально вдавливал в себя при разворотах и поддержках. И, наверное, со стороны все это выглядело очень красиво, по факту же причиняло невыносимый дискомфорт. На все мои просьбы и требования вести себя адекватно он лишь улыбался, хохмил или шел практически трахать губами Губанову.

      Губами Губанову, игра слов какая-то.

      Кирилл. Все мои попытки вывести брата на разговор оканчивались или хлопками двери перед носом, или потемневшим взглядом, от которого уже сбегала я. Единственное, что удалось изменить – это вылезти из обтягивающих, как хирургические перчатки бриджей и маечек, да купить в ближайшем ODGY пару домашних балахонов.

      Рома. Эту проблему – не проблему я обдумывала почти все время, когда не была занята учебой. И только у меня возникала насквозь правильная мысль порвать с ним и вернуть утерянное достоинство, как вдруг он писал или, что еще удивительнее, звонил. Неужели чувствовал, что может потерять меня?

      А может, Аня, ты сама себя обманываешь? Это же не сладкое, от которого ты с такой легкостью отказываешься. Рома в сердце. Его не вырвешь и не заменишь.

      Вот это и приводило в раздрай все чувства.

      Желание бежать от него и к нему сводило с ума, убивало, вызывало бессонницу. Последнее особенно становилось заметно, когда я пропускала очередную неважную фразу Артура.

      А порой не только фразу.

      – Синицына, а ты куда собралась?

      Я остановилась, смотря на дверь актового зала. Красивую такую, резную. Явно на заказ делали пару десятков лет назад. И за этой дверью, вниз шесть пролетов лестницы, еще одной дверью ждал Рома.

      Что что, а педантичностью он отличался и во временном факторе. Он никогда не опаздывал. Сказал в шесть, значит в шесть. И, конечно, злился, если опаздывала я.

      Я глубоко вздохнула, чувствуя, как грудь сжимается от тягостного предчувствия, и повернулась к сцене.

      Валентина Марковна смотрела на меня в недоумении, сложив руки на своей могучей груди. Впрочем, ее взгляд не отличался от того, как смотрели все остальные. Три состава спектакля. Кажется, я настолько уплыла по волнам сознания, что пропустила что-то важное.

      Тишина стала настолько ощутимой, что ее можно было резать ножом. Кто-то не выдержал и фыркнул.

      – Нашей приме-принцессе негоже репетировать после шести вечера?

      – Наверное, ноги превращаются в тыквы.

      От представленной картины некоторые заржали, другие усмехнулись, но окрик куратора заставил шутников замолкнуть.

      – Аня, сегодня должен подойти Афанасьев. Об этом я говорила ещё с утра.

      Вот это поворот. Режиссер столичного кордебалета, помощник режиссера хореографического СКАЧАТЬ