Гардемарины, вперед!. Нина Соротокина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Если спросят, скажем, что мы сестры. Поняла?

      – Какие же мы сестры? Я тебя первый раз в жизни вижу.

      – Если спрашивать будут… – сказал Алексей неожиданно для себя извиняющимся тоном.

      – Кто будет спрашивать?

      – Мало ли кто… Люди.

      – Что хочешь, то и говори. Я никому ничего говорить не буду.

      4

      Анастасия поправила на груди мантилью, спрятала локоны под чепец и постучала в дверь.

      – Входи. Садись. Как почивала?

      Игуменья мать Леонидия сидела за большим рабочим столом, заваленным книгами: старинными фолиантами в кованых переплетах, свитками рукописей, древними, обугленными по краям летописями, украшенными витиеватыми буквицами.

      – Хорошо почивала. – Анастасия села на край жесткого, с высокой спинкой стула. Охватившая ее робость была неудобна и стеснительна, как чужая одежда.

      Игуменья сняла очки, положила их на раскрытую книгу, потерла перетруженные чтением глаза.

      – А я, грешница, думала, что сон к тебе не придет, что проведешь ты ночь в покаянной молитве, и просветит Господь твою душу. Какое же твое окончательное решение?

      – Париж.

      – Париж… Значит, отвернулся от тебя Господь.

      Анастасия с такой силой сдавила переплетенные пальцы, что ногти залиловели, как накрашенные.

      – Что же мне делать? Ждать тюрьмы? Ты святая, тебе везде хорошо, а я из плоти и крови.

      – Плоть и кровь – это только темница души, в которой томится она и страждет искупления вины.

      – И в Париже люди живут! – крикнула Анастасия запальчиво.

      – Невенчанная, без родительского благословения, бежать с мужчиной, с католиком! Бесстыдница! – Игуменья широким движением сотворила крест, затем рука ее сжалась в кулак и с силой ударила по столу. – Не пущу! Посажу на хлеб и воду!

      – Спасибо, тетушка. – Анастасия нервно, со всхлипом рассмеялась. – Спасибо, утешила… Мало тебе моих мук! А ты знаешь, как перед следователем стоять? На все вопросы отвечать надо одно – да, да… Другие вопросы им ненадобны. А потом составят бумагу: «Обличена, в чем сама повинилась, а с розысков[11] в том утвердилась». Ты этого хочешь?

      Игуменья тяжело встала с кресла, распахнула окно. Чистый воздух, словно святой водой, омыл лицо. Вот он, ее благой мир! Монастырский двор был пуст. Инокини сидели за ткацкими станками, прялками, пяльцами, чистили коров, пекли хлебы, переписывали древние рукописи в библиотеке. Кривобокая Феклуша прошмыгнула под окном и скрылась за дверью монастырской гостиницы, пошла подливать масла в лампады.

      Труд и молитва… Беленые стены прекрасны и чисты, как крыло горлицы, травка-муравка – живой ковер и неба свод. Три цвета – белый, зеленый и синий, цвета покоя, благочестия и тишины.

      Тридцать лет назад она вот так же умилилась этой картине. Села на лавочку у Святых СКАЧАТЬ