Три судьбы. Часть 1. Юродивая. Ирина Критская

Чтение книги онлайн.

      – А ты, сынок, на её красоту не пялься. Ты про себя думай. Завтра вот к Лукерье тебя поведу, есть тут у нас ведьмака одна. Травами лечит. Пойдёшь?

      – Мамк, ты б отстала от меня уж. Какая мне ведьмака? Накой? Ты лучше вон, про могилку мою узнала б, чтоб рядом с папаней. А то – Лукерья какая-то… Это не та Лушка сопливая, с косой, у которой мамка с папкой померли? Она что – в селе ещё?

      – Ну так. Так и живёт в том дому. Ненормальная она, чудная. С курами разговаривает, с котом чаи гоняет, говорят. Но лечит. Пойдём, сына, а? Попытаем счастья?

      – Ладно, мам. Утро вечера мудренее, завтра посмотрим. А Нинку ты зазря обидела. Хорошая она. Пусть бы пришла, помогла чего.

      …

      Утро в селе было солнечным и очень морозным. Лушин двор весь искрился морозным серебром, но чистое снежное полотно уже к пяти было истоптано её крошечными валеночками, а к восьми она уж все успела. Все задала корму, отдоила коз и корову, и уселась пить чай со свежевыпеченными булочками, мёдом и молоком. Плеснула сметаны коту в миску, которая стояла у нее на лавке, кто посмотрел бы – и вправду, пьет чай с котом. Луша в дом пускала только Черныша, остальные кошки жили в сенях, а Черныш, да Буян – огромный пёс, были её семьей. Да ещё Аглая – та самая старая курица с отмороженной лапой. Вот с ними, настоящими друзьями, которые не предадут, и чайку попить не грех…

      Но тут в окно постучали…

      Глава 5

      Луша выглянула в заснеженное окно, там по колено утонув в наметенном за ночь сугробе, стояли две тёмные фигуры, мужская и женская. Чуть стукнув в стекло, чтобы они обратили на неё внимание, Луша помахала им рукой – открыто, мол и пошла в сени, открывать. Столкнув наглого кота с лавки, приказав псу сидеть тихо, она распахнула тяжёлую дверь и впустила гостей. Андрей (а этот скелет в огромном тулупе и был тот самый Андрюшка, сын Пелагеи, кто бы сказал, не поверила – ведь старик-стариком) всей тяжестью ухнул на лавку, тяжело выдохнул и начал стаскивать валенки. Пелагея тоже начала рассупонивать тысячу своих одежек и, видя, как мужик мучается, Луша скользнула на колени, стащила с Андрея валенки, сметая пушистой упавшей косой снег, потом встала и стянула со слабых плеч тулуп. У Андрея дрожали руки и губы, подкашивались ноги, а рубаха была такой мокрой, что её можно было отжать, как половую тряпку после ведра.

      – Проходите в дом. Там печка натоплена и чай готов. Я сейчас.

      Луша, мигом пробежав до погребицы, оставляя босыми ногами, наспех сунутыми в валенки, дымяшийся белый сполох, схватила сливки и козье молоко и вернулась в дом. Гости сидели у печи, тесно прижавшись друг к другу, как воробьи на замерзшей ветке и странно-синхронно следили за хозяйкой. Луша налила им в немаленькие кружки непривычно пахнущий чай, плеснула туда козьего молока и поставила крошечные пирожки, похожие на лодочки.

      – Они с жимолостью, сладкие. В сливки макайте, вкусно.

      Андрей есть ничего не мог, но чаю глотнул с удовольствием. И уже после первого глотка почувствовал, СКАЧАТЬ