брат Саша умер. Пошёл рыбу ловить, кувыркнулся с берега и утонул… Тут и с матерью моей случилась беда, стала она винцо попивать, чтобы горе своё от потери сына и дочери размыкать. Сначала тайно у себя в горенке попивала, а как отец прознал да избил её за это баловство, тут она уж в открытую пошла и пила и день, и ночь… Сколько отец ни бил её, ни сажал в тёмный чулан, ничего не добился… Выйдет из чулана и ну опять пить… Так вот и жили мы, а отец с каждым годом становился лютым… Два брата мои, Гриша и Федя, боялись его как огня. Из послушания не выходили, а тоже, глядючи на мать, стали винцо попивать да баловаться табачком. Узнал и про это отец и тоже бил их и в тёмный чулан сажал… Бывало, маму мою и Гришу с Федей поколотит и в тёмный чулан посадит. Так, бывало, мать с сыновьями и сидят в чулане. Сперва плачут-плачут, а потом начнут стихиры духовные петь, а то перейдут на песни, хохочут!.. И вышло тут так, что горничная одна подкуплена была матерью и носила им в чулан водочку с закусочкой да винцо разное. А то и так делала: запрячет раньше времени где-нибудь бутылочку, а то и две, а как придут узники в тюрьму, то тут им и выпивка изготовлена. Дознался и об этом отец и сослал ту горничную Палашу в самый дальний хутор на Урал. А когда летом поехал на хутор, то и отдал её насильно замуж за курносого и плюгавого сторожа, из башкир крещёного. А сторожа уволил, и поселилась Палаша в башкирской деревне, где наполовину магометане жили, а наполовину – крещёные… Да какие, прости Бог, эти самые крещёные христиане! В церковь не ходят да и молиться-то не умеют… И случилось тут так, что муж Палаши умер, и осталась она в деревне с башкирами, а тут и сама в магометанство перешла и за башкирца замуж вышла. Тут и осудили Палашу и сослали в Сибирь… Что сталось с нею, не знаю… А братья мои по-прежнему куролесили. Совсем отбились от рук. Парни были большие, одного уж и рекрутской квитанцией от солдатчины откупили, а другому было лет двадцать пять. И вышло так, что отец и Гришу с Федей в тот же дальний хутор сослал за ослушание, а маму мою приковал на цепь в своей спальной… И жила я одна в доме с отцом-извергом, и ничего не могла сделать… Бывало, маме моей облегчение какое хочу сделать, а отец грозит, что и меня в дальний хутор сошлёт на поселение. А вышло так в скорости, что на этом самом хуторе оба брата мои в одночасье умерли… Затопили печь на ночь и спать легли, а поутру обоих их нашли мёртвыми – угорели. Узнала об этом мама и тоже вскоре умерла, руки на себя наложила и удавилась… Так на цепи прикованной и умерла. Рука была к кольцу в стене прикована, а голову просунула в петлю, а верёвку-то к раме дубовой привязала, да так и заглохла, родная моя… Все эти смерти вытрезвили отца, и стал он кротче, молился по ночам, а потом и церковь Покрова Пресвятые Богородицы на городской площади выстроил на свои деньги и всё в эту свою церковь молиться ходил…
Страшным, загадочным призраком вставала предо мною фигура моего прадеда, и я часто боялся думать о том, что живу в доме,
СКАЧАТЬ
