Терпеливый снайпер. Артуро Перес-Реверте

Чтение книги онлайн.

      На стенах, между подворотнями и витринами лавок оставили свой след райтеры. В центре города коммунальные службы ведут с ними непримиримую борьбу, но в этом квартале отношение к ним толерантное: граффити усиливают местный колорит. Создают должную атмосферу, действуя на манер плакатов с надписью Outlet, заменивших прежние Rebajas[9]. Я знала, что́ ищу на стене, которая уходила за угол в помеченную знаком «кирпич» улочку. И вот – нашла. Нашла выведенное красным маркером слово «Эспума»[10]. Тэг Литы. Краска уже немного выцвела, другие граффити обступили надпись со всех сторон и бомбили сверху, но все же она была видна, и, убедившись в этом, я, как всегда, ощутила светлую, какую-то особенную печаль – ну, как будто прохладный дождичек заморосил мне в сердце.

      пробормотала я, вспоминая эти стихи и гитару, на которой Лита так и не научилась играть по-настоящему, и запах краски и листы с набросками и эскизами, валявшиеся на полу или прикнопленные к стене, и сотрясавшие стены рэп и металл, от которых мать приходила в отчаяние, а отец – в ярость. Они, конечно, не очень меня любили. Лита даже сочиняла песенку – вот эту самую, про девочек с печальными глазами, сочиняла, да так до конца и не досочинила, поэтому я всегда слышала только одну и ту же строфу. Эту.

      Я легко, чуть прикасаясь, провела двумя пальцами по начертанным ею письменам. Граффити, музыка. Наивность. Лита и ее сладостные безмолвия. Даже и эта едва начатая песенка родилась от одного из них – одного из тех, что выталкивали ее каждый вечер из дому с рюкзаком на плече и заставляли идти, озирая ей одной видимые виды, и прозревать за границами квартала поджидавшую ее жизнь – жизнь с чередой годов и выводком детей, с летом времени, припорошенным седым пеплом разочарований. И в предчувствии этой встречи таким, как Лита, оставалось лишь малевать на стенах слово «Никто», умножая его до бесконечности едва ли не с маниакальным упорством, – именно оно, это имя, безнадежно провидело грядущий расчет и воздаяние. В смутных наитиях предощущало Великие Казни, пришествие иных времен, когда каждому отмерена будет его доля апокалипсиса и грянет хохот терпеливого снайпера по имени Судьба. И имя это, выведенное почти двухметровыми буквами, другим почерком и шрифтом, я сейчас с другой стороны улицы различала высоко вверху, на стене, под самой крышей Фонда Бискарруэса.

      Небо над городом постепенно темнело, зажигались уличные огни, освещались витрины и таяли в полумраке верхушки зданий, но «Холден» – слово, простым черным контурам которого так и не суждено было налиться и заполыхать разными цветами, – по-прежнему виднелось с земли вполне отчетливо. Я перешла улицу и, глядя вверх, простояла довольно долго – до тех пор, пока прохожие, повинуясь стадному чувству, не начали останавливаться и тоже задирать головы. Тогда я двинулась дальше, СКАЧАТЬ