Аттерсон всё стремительнее вращался на кровати своей закрытой от мира, тщательно зашторенной тяжёлыми коричневыми шторами спальни, не имея сил прогнать от себя полыхающие огненные картины, последовательно пролетавшие перед его мысленным взором и бывшие иллюстрациями удивительного рассказа мистера Энфилда. Его фантазия стремилась разыграться всё более, превращая реальные и очень простые события в непредставимую огненную феерию. Гигантское поле бесконечных Лондонских фонарей загоралось пред ним, и на это поле вступала тёмная фигура, с другого конца от врача бежала маленькая девочка, Вот они сталкиваются и Джаггернаут в человеческом обличье наступает на её лежащее тело и спокойно продолжает движение под фонарями, как будто даже не заметив стоны ребёнка. Эта картина гасла, и вместо неё вспыхивала другая, не менее чёткая и живописная -.он, как птица застывал перед окном роскошного особняка, и заглядывал в спальню, и смотрел через стёкла на лежащего на кровати своего доброго друга доктора Джекила – тот сладко улыбался во сне, так хороши, так сладки были его полночные грёзы. Вдруг дверь его спальни приоткрывалась, и сразу занавеска кровати взмывала вверх, спящий пробуждался и слышал повелительный оклик того, чья грозная, таинственная фигура взрастала пред ним из ночного морока. Ради чего спящий был вынужден вскакивать с постели в такой поздний час и словно слуга, исполнять все желания этого типа? Эта фигура без лица в своих двух ипостасях не оставляла нотариуса всю ночь, и если ему удавалось на короткое время забыться тревожным сном, каждый раз фигура снова и снова тёмной кляксой возникала пред ним. Беззвучно она кралась по тёмным улицам, всё время убыстряя ход, с тем, чтобы в конце концов с нечеловеческой стремительностью нырнуть в бездонные, запутанные лабиринты слабо освещённых фонарями улица, и выворачиваясь на перекрёстках на смежную улицу, всякий раз опрокидывала ребёнка и с осознанной злобой наступала на него, чтобы даже не заметив его, и не слушая стонов, тут же ускользнуть и раствориться в пространстве. У фигуры не было лица, и сколько бы нотариус не пытался взглянуть тёмному контуру в лицо, чтобы опознать и запомнить. Его удивляло, что даже во время сна лицо этого типа было либо скрыто непроницаемой мглой, либо расплывалось перед глазами в бесформенное, клубящееся, расплывающееся пятно прежде чем он успевал рассмотреть ускользающие черты. И в душе нотариуса с каждым явлением этого страшного образа крепло жлание увидеть настоящее лицо этого странного мистера Хайда, желание сильное, притягивающее, практически непреодолимое. Мистер Аттерсон был почему-то уверен, что если ему это удасться, то тайна будет сразу раскрыта, и вся эта загадочная история станет понятной, так всё загадочное, тёмное и не понятное, когда оно предстаёт в ясном свете и детали картины можно хорошо разглядеть. Возможно, тогда наконец проясниться причина такой странной близости, если не зависимости (не всё ли равно, что есть на самом деле) его друга от этого Хайда, а может быть
СКАЧАТЬ
