Самому себе не лгите. Том 2. Сборник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ губами, прошамкала старушка и перевела взгляд на соседнюю кровать, где лежал большой пепельно-рыжий старик и щурился в потолок сквозь круглые стекляшки очков.

      – Антоша… Антоша, ты спишь? – задыхаясь от огромного количества сказанных слов, прошептала Розалия Львовна и добавила как бы самой себе: – А помнишь то первое Первое мая?..

      Старик, приоткрыв глаза, попытался улыбнуться. Говорить он не мог и лишь взглядом старался ответить Розалии, что, конечно, он помнит всё, от первой минуты их случайного знакомства до вот этой, последней, нет-нет, ещё не последней…

      Старик попробовал вытащить из-под одеяла руку, но плечо не слушалось. Это заметила Верочка и, спорхнув с подоконника, подсела к нему на кровать.

      – Вот так, Антон Владимирович, – она бережно направила руку старика к кровати Розалии Львовны и второй рукой помогла старушке дотянуться до ладони мужа.

      Верочка знала: подолгу лежать, касаясь ладонями друг друга, было единственным желанием этих милых старичков, которые практически перестали принимать пищу и реагировать на окружающую жизнь. Когда их ветхие, морщинистые ладони коснулись друг друга, Верочка наскоро вытерла собственные слёзы и затем по очереди салфеткой вытерла старичкам щёки и впадины глазниц.

      Вдруг Розалия Львовна начала задыхаться. Она хватала сухими пепельно-серыми губами воздух и никак не могла вдохнуть. Глаза старика воспламенились огнём беспокойства. Насколько хватало его несуществующих сил, он сжал слабеющую ладонь жены, будто хотел удержать её от падения в пропасть. Но старушка с каждой секундой всё более оседала телом, сливаясь с горизонталью кровати. Её ладонь, зажатая в руке старика, некоторое время ещё подрагивала, потом замерла, потом вдруг встрепенулась прощальным всплеском силы и… безжизненно затихла в холодных пальцах мужа.

      Верочка с криком: «Евгений Олегович, она умирает!..» – выбежала из палаты. Вслед старик, скользя пальцами по мёртвой руке Розалии, промычал что-то нечленораздельное.

      Со стороны можно было заметить, как по морщинистому лабиринту его пунцовых ланит, будто майский дождик, бежали потоки слёз, не выплаканных за долгую счастливую жизнь…

      Юр, спой любимую!

      Человек живёт и умирает. Это несомненно. И простачок умирает, и гений. И даже я умру. Умру обязательно.

      Андрей Вознесенский говорил: «Я, наверное, не умру. Мне кажется, у меня иное предназначение». Нет – умер голубчик! И Беллу Ахатовну за собой поманил. «Да, – подумала Белла, хороня Андрея, – если уж Андрюша обманулся и помер, значит, и мне пора. Так тому и быть».

      Не нравится мне всё это. Плохо, когда человек возвышенный умирает! С одной стороны, смерть человека есть безусловное торжество диалектики. Но с другой…

      Откуда это щемящее чувство обиды? Почему время так безжалостно? Ведь если Бог наделил дарами избранных (будто светильники возжёг в гулких лабиринтах человеческого общежития!), с какой стати время самовольно, как околоточный сторож, ходит от светильника к светильнику, колотушкой фитилёчки мертвит да приговаривает: «Неча тут свои СКАЧАТЬ