Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 12. Сборник

Чтение книги онлайн.

      Внезапно полоса тумана закончилась, и засверкало солнце. Кое-где цвела черемуха – её аромат легкий ветерок разносил вдоль дороги. Под деревьями раскрыли бутоны первоцветы.

      Блик солнца падал на щеку укрытого полушубком Иова.

      Он метался в бреду, тяжело дыша. И чудилась ему Богородица. Склонилась она над ним, но крепко сжаты ее губы и печальны глаза. «Дева пречистая! На тебя уповаю и в сына твоего верую!» – шептали в бреду уста, а голова моталась в такт дорожным колдобинам. Но нет, не богоматерь склонилась над ним, а старица Пелагея, маманька его. Провела, почти касаясь рукой, по волосам, и растаял образ её в немеркнущем сиянии. Убили маманьку, злыдни, смертью её сильней уязвить меня пожелали. Господи! И в этом моя вина! Господи! Я, слабый и грешный Иов, к стопам твоим припадаю! Прояви милость свою, прости согрешенья мои! Гордыня – грех мой!.. Да, гордыня!.. Из праха возвысил меня великий царь Иван Васильевич Грозный. А деяниями Годуновых избрали патриархом. Первым русским патриархом! И стал я равен царям – нет, выше! Ибо власть духовная выше власти земной!.. Гордыня! Опять гордыня!.. Господи, к тебе привел ох! Научи имя творить и душу, яко ты еси бог мой!.. Не для себя старался в трудах денных и нощных, ради блага земли многострадальной русской!.. И обличал я в проповедях самозванца, Дмитрием прозвавшегося, и писал грамоты королю ляхскому: «Не верь самозванцу, прояви мудрость и человеколюбие христианское». Но не слышит латинянин православного, не желает услышать! Но не ляхским я опечален. Как явился Лжедмитрий на землю русскую, кинулись ему стопы целовать не просто людишки подлые, а бояре знатные. Сначала один, другой, потом скопом. О, как стократ был прав Иван Васильевич Грозный, вырывая гниль с кореньями! А ведь и я в христианском великодушии просил его за некоторых. Но оказалось, что этим боярам их званство выше чести земли русской. Слеп был, каюсь я в этом, господи! А ведь промысел божий в мыслях и деяниях каждого. И в моих тоже. Господи! Осознав всю гибельность самозванства, укрепив себя молитвою трехдневной, осенив крестом животворящим, решил я отказать Лжедмитрию в милости божьей. А знал: он убивать меня будет. Но я открыто на это пошёл. Ведь если я, пастырь духовный, сам с себя не начну, чего же требовать могу от паствы православной? И обратил взор свой я долу, и увидел грязь на стопах своих. И поднял я очи вверх, и посмотрел я на парящий в вышине лик Христа, а ниже на лики святых, из любви к Христу и к вере святой на смерть пошедших. И спросил я себя: «Что есть человек: частица праха во прах идущая или частица помысла божьего к нему обращенная?». Так что есть человек?