От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего. В. И. Чуйков

Чтение книги онлайн.

      Надо как-то перехитрить его. Справа и слева – такие же ребята по четырнадцати – пятнадцати лет. Начинаем перемигиваться. Вскоре мастер выходит из себя.

      – Бракоделы! – кричит он, размахивая руками. – Я проучу вас, мальчишки…

      А мы, не сговариваясь, все, как один, бросаем работу, не шелохнувшись, смотрим на кричащего мастера. И пока он бушует, отдыхаем.

      Так преподаем мы мастеру один урок, затем другой… В конце концов он перестал кричать и размахивать руками над нашими головами. Но работа от этого легче, конечно, не стала.

      Нередко заходили к нам рабочие с Путиловского или с Обуховского, моряки из Кронштадта, где служил мой старший брат Илья.

      – Держитесь плотнее, – говорили они.

      Но что такое настоящая рабочая спайка, мы тогда не знали, наш мир был ограничен тесной, душной мастерской. Только отголоски больших событий долетали до нее.

      Но вот зашумели, забурлили, как реки в половодье, улицы города. Не осталась в стороне и мастерская Савельева – под верстаками, в ящиках для инструментов, стали появляться листовки, запрещенные книги, политические брошюры. Мы с жадностью набрасывались на них и пересказывали неграмотным товарищам содержание прочитанного. Поэтому весть о Февральской революции, о свержении царя не застала нас врасплох.

      «Так и должно быть, – решили мы, – будем ждать перемены и в нашей мастерской».

      Но никаких сколько-нибудь заметных изменений не произошло.

      – Какая же это революция, если над нами остался все тот же Савельев! – возмущались ребята. – Кто его так любит?

      – Известно кто, – саркастически улыбался Иван Зимин, – министры Временного, Керенский.

      Иван Зимин – мой ровесник, невысокого роста, белокурый, голубоглазый парень. Он быстрее нас умел ориентироваться в сложных политических событиях тех дней, знал, что происходит в разных концах Питера, и его авторитет был среди нас высок.

      Я привязался к нему с первых же встреч. Веселый, общительный, Иван обладал поистине неистощимым запасом энергии и большим чувством юмора. А как он пел! Голос слегка сипловатый, высокий; запоет – душа радуется. Когда же Ваня Зимин, ловкий и пружинистый, выходил плясать, тогда даже самые угрюмые лица озарялись улыбками. Носится по кругу волчком, запросто выделывает такие коленца, что кажется, вот-вот из-под каблуков брызнут искры. Признаюсь, я завидовал ему и охотно учился у Вани плясать. Как-то он даже назвал меня самым способным учеником. Я гордился его похвалой и таил надежду со временем одержать над ним победу.

      Но случилось неожиданное. Я не могу забыть душный полдень 4 июля 1917 года. Идет мощная демонстрация. Мы, шпорники, стоим у Казанского собора. Вдруг – стрельба! Мы бежим к мастерской и врываемся в нее, опрокидывая все на своем пути… Через несколько минут в дверном проеме выросла знакомая фигура заготовщика поковок Андрея Хорева. Кузнец как-то робко переступил порог и остановился. Только тогда мы увидели, что на руках у него Ваня СКАЧАТЬ