У истоков христианского притязания. Луиджи Джуссани

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      M. Элиаде в своей книге «История религиозных верований и идей» свидетельствует: «Трудно себе представить… как дух человеческий мог бы действовать без убеждения в том, что в мире есть нечто неопровержимо реальное: и невозможно представить себе, как могло бы проявляться сознание, если бы оно не видело смысла в человеческих стремлениях и человеческом опыте. Сознание реальности мира и того, что в его существовании есть смысл, глубоко связано с ощущением священного. Благодаря опыту священного человеческий дух осознал разницу между тем, что является реальным, могущественным и исполненным смысла, и тем, что лишено этих свойств: хаотическим и таящим опасность потоком вещей, их случайным и бессмысленным появлением и исчезновением» (La nostagie des origines. 1969, p. 7 ss). Иначе говоря «священное» – это составляющая структуры сознания, а не определенная стадия в развитии самого сознания» (М. Eliade. Storia delle credenze, e delle idee religiose. Vol. 1. Sansoni. Firenze 1996, p. 7).

      20

      И это «воображение» есть плод естественного динамизма разума, и, следовательно, результат и выражение того типа культуры, которым оно порождается. «Этимологически, – снова напоминает нам М. Элиаде, – слово ‘воображение’ связано с латинским словом imago, (изображение, подражание) и глаголом imitor (подражать, воспроизводить). На сей раз в этимологии отражается как психологическая реальность, так и духовная истина. Воображение подражает идеальным образцам – образам, – воспроизводит их, вновь вызывает их к существованию, их без конца повторяет. Обладать воображением – значить видеть мир в его целостности, поскольку сила и задача Образов показывать все, что ускользает от чисто рационального объяснения» (М. Eliade. Immagini e simboli. Saggi sul simbolismo magico-religioso. Jaca Book. Milano 1980).

      21

      Вернер Айхгорн предлагает нам пример подобного отношения, характерного для многих восточных религий, заимствованный из китайской традиции: «Среди божеств, почитавшихся в государстве Вэй, надлежит отметить одно из них, впервые упоминаемое в 238 году в царствование второго императора. Его имя можно приблизительного перевести как «дуновение с высочайшей вершины и дыхание вселенской гармонии»… Здесь перед нами никакого бога собственно нет… речь идет о принципе, сформулированном в результате размышлений о возникновении и формировании вселенной […] Речь идет об основе всего бытия, то есть об изначальном дуновении […] Появление его в официальном культе в качестве источника и первопричины всех явлений природы, например, времен года, тепла и холода, солнца и луны, урожая и засухи, знаменует собой решительное вторжение философии того времени в сферу государственной религии (W. Eichhorn. La Cina (Storia delle religioni). Jaca Book. Milano 1983).

      22

      Это уточнение, которое мы находим в описании другого контекста – шумерской религии – сделанного Жульеном Рис: «В шумерских текстах не раз встречается слово, чрезвычайно важное для шумерской религиозной мысли: это слово ‘ме’. Шумеры переводили его четырьмя способами: ‘божественные установления’, ‘определения’, ‘образцы’, ‘божественные силы’ Розенгартан подсказывает другой перевод: ‘предписания’. Предписания праведны, возвышенны, плодотворны; СКАЧАТЬ