Zевс. Игорь Савельев

Чтение книги онлайн.

      – Так, может, вызвать милицию? – предложил он.

      – Да вот не знаю, – будто бы даже с радостью заговорил сосед. Может быть, ему не хватало общения? – Сломают дверь, а потом окажется, что она в деревне, а с дверью что делать? Потом еще платить заставят… Может, конечно, они смогут залезть в окно, но что-то вряд ли, там место такое… не очень удобное… где балкон.

      Соседу как будто не хотелось, чтобы Кирилл уходил. Как будто ему хотелось, чтобы они проводили минуты, часы и дни здесь, под этой дверью, обстоятельно рассуждая о природе запахов, о жизни загадочной старушки (Кирилл никогда не интересовался даже, кто живет в этой квартире), о жизни, о деревне, о балконе, о вечности.

      – А у нее есть какие-нибудь дети, внуки?..

      – Вроде дочка есть, несколько раз видел, как приезжала, но у меня ни телефонов, ничего… Я и у других соседей поспрашивал…

      – Извините, – и Кирилл погрохотал вниз по ступенькам, едва не запнувшись в итоге об одиноко стоящее ведро с черной-черной водой, на поверхности которой колыхалась белыми лодочками кожура от семечек. А где-то широко шуршала тряпка. Он никогда не видел, кто моет подъезд; когда работал лифт, это самое ведро одиноко путешествовало по этажам.

      На работе – все то же, но с новыми поворотами темы.

      – Ты где ходишь?! – нервно воскликнул Татищев. Пальцы его оглушительно перебирали странички ежедневника, на массивной обложке которого было вытеснено – псевдорусской вязью – аж «1998», а чуть выше еще и православный крест. От этого увесистая книга приобретала поистине кладбищенский вид. В нее мертвые проекты записывать бы. На самом деле, на разлинованных страничках просто значились еще и церковные праздники, а записывали туда мелочи. Например, кто берет казенный фотоаппарат, чтобы ехать на аэродром в Жуковский…

      – А что?..

      Странно. Обычно здесь не бывало никакого беспокойства где-то так до половины двенадцатого. Коллеги подтягивались, раскрывали, например, зонты, и бумага с сухим шорохом орошалась мельчайшими брызгами; на ламинат, и без того покоробленный, тонюсенько натекали лужицы. Потом пили чай. Говорили о чае, бабах и рыбалке, и снова – о чае. За пирожками спускались в буфет. В буфете часто сменялись ООО и ИП, торгующие этими самыми пирожками и салатами. Глубокомысленно обсуждали, у кого из них пирожки были лучше. Со смехом припоминали историю пятилетней давности. Тогда Михалыч отравился пирожками. Попал в больницу. Татищев доложил начальству. Прибежала всклоченная дама – владелица очередного ООО. Многословно, с южным говором, трещала, что да никогда, да ничего подобного, да это не из-за пирожков! «Какие симптомы?.. Да это он, наверное, капусту ел!.. Да точно!.. Я же по образованию врач!.. Гинеколог!..» Вот над этим «гинеколог» впоследствии, все пять лет, особенно потешались. При этом, став серьезным, в качестве морального упражнения, Татищев неизменно – почти каждый день – выносил в финал суждение, что хороший гинеколог никогда не будет торговать пирожками. СКАЧАТЬ