Собор Парижской Богоматери (сборник). Виктор Гюго

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ самые колокола были причиною его глухоты. Но ведь матери обыкновенно любят сильнее именно тех детей, которые заставляли их больше страдать.

      Да, голос колоколов был единственный, который он мог еще слышать. Поэтому он больше всех остальных любил большой колокол; он относился к нему с особенным вниманием и отличал его из всей этой шумной семьи, так весело заливавшейся вокруг него по праздничным дням. Этот большой колокол звали «Марией». Он висел один в южной башне, рядом со своей сестрой «Жакелиной», заключенной в клетку меньших размеров. «Жакелина» была названа этим именем в честь жены Жана Монтегю, пожертвовавшего этот колокол собору, что, кстати, не помешало ему быть потом обезглавленным на Монфоконе. Во второй башне висело шесть колоколов, на средней башенке помещалось тоже шесть колоколов, поменьше, в обществе деревянного колокола, в который звонили только на Страстной неделе, начиная с полудня чистого четверга и кончая утром субботы. Таким образом, в распоряжении Квазимодо было пятнадцать колоколов, из которых самым любимым была все-таки «Мария».

      Невозможно описать радость, какую он испытывал в дни большого благовеста. Как только архидьякон приказывал ему идти на свое место и начинать звон, он бросался на винтовую лестницу и взбирался по ней скорее, чем другой стал бы спускаться. Запыхавшись, он вступал в воздушное помещение большого колокола. С минуту он проводил в благоговейном созерцании своего любимца, потом нежным голосом что-то говорил ему и гладил его рукою, точно доброго коня, которому предстоит длинный путь. Казалось, он жалел колокол за предстоявший ему труд. После этих первых ласк он кричал своим помощникам, дожидавшимся в нижнем ярусе башни, чтобы они начинали. Помощники повисали на канатах, раздавался скрип ворота, и громадная медная масса медленно начинала раскачиваться. С замирающим сердцем Квазимодо следил за нею глазами. Вот вздрогнули бревенчатые балки под первым ударом колокола, под первым звуком медного языка. Квазимодо сам вибрировал вместе с колоколом.

      – Ну, звони! – вскрикивал он и разражался безумным хохотом. Между тем движение колокола ускорялось, и, по мере того как увеличивался описываемый им угол размаха, глаз Квазимодо все более и более расширялся и начинал сверкать фосфорическим блеском. Наконец к голосу этого колокола присоединялись голоса и остальных колоколов собора. Начинался трезвон. Дрожала уже вся башня; она гудела всем своим корпусом – каменными плитами и свинцовыми полосами, начиная со столбов фундамента и кончая увенчивавшими ее трилистниками. Квазимодо кипел ключом. Наклоняясь взад и вперед, он дрожал вместе с башней с головы до ног. Освобожденный рассвирепевший колокол подносил то к тому, то к другому из пролетов башни свою бронзовую пасть, дышавшую той бурей звуков, которая была слышна по крайней мере на четыре лье кругом. Поместившись перед этой пастью, Квазимодо, следуя движениям колокола, то приседал, то подскакивал, вдыхая производимый движением колокола ветер и с торжеством СКАЧАТЬ