Записки «лесника». Андрей Меркин

Чтение книги онлайн.

      Банты вплетены прямо в пышные каштановые кудри.

      Воздух дрожит от торжественности и партийных славословий.

      В этой школе я проучился ровно десять лет.

      Серое здание эпохи развитого социализма с огромными лестничными пролётами.

      Первая любовь, первая подтёртая «пара» в дневнике, первая запись:

      «Завтра в школу с родителями».

      Начинали писать перьевыми ручками, их макали прямо в чернильницу.

      Чернильница в парте – зелёного цвета, под цвет одежды классной руководительницы.

      Высунув язык от напряжения, делаю наклон пером в нужную сторону, но буквы пляшут, как в безумном рок-н-ролле.

      Зато читаю уже бегло, по крайней мере огромные матерные слова, вырезанные на парте перочинным ножиком моими предшественниками.

      «Кто тут сидит, того люблю, кладите в парту по рублю».

      И слово из трёх букв. Без него никуда.

      Ленин

      В школу меня привели папа и мама, как и любого маленького человечка-первоклассника.

      Мама была коренная москвичка, женщина строгая и правильная.

      Именно от неё я получил первые в жизни уроки приличного поведения и хорошего тона.

      Папа – человек более мягкий, он и сейчас живёт со мной в Берлине, ему уже 92 года.

      Родился он в Рыбинске, а в Москву перебрался в начале тридцатых годов совсем ещё не оперившимся юнцом.

      Я был ещё школьником начальных классов, когда папа поведал мне интересную и поучительную историю, которая запала в память.

      Середина двадцатых годов, расцвет НЭПа.

      Мой дедушка, а он умер ещё до войны, работал портным и шил брюки – или штаны, про которые позже Ильф и Петров скажут, что их нет.

      Папина сестра перманентно ездила в Москву за тканью, а остальные члены семьи продавали дедушкину продукцию на базаре.

      И вот лютой зимой 1924 года, аккурат в конце января, тётя едет в Москву за очередной порцией ткани.

      Её встречают у поезда, папа тоже тут, как самый маленький и почётный член семьи.

      – А где же ткань? – спрашивают все.

      – Ткани нет, – виновато говорит тётушка, понурив голову.

      – Как нет? – Ведь столько заказов на штаны!

      – В Москве всё закрыто. Какой-то Ленин умер…

      Немая сцена – в Рыбинске простые люди понятия не имели, кто такой вождь мирового пролетариата.

      А директриса нашей школы уже во втором классе нацепила мне на серый мышиный пиджак, цвета крысы Шушеры, маленький октябрятский значок с анфасом вождя мирового пролетариата.

      Меня так и пёрло, по детской наивности, выдать депутатше всю правду матку, но хватило детских мозгов промолчать и выдавить из себя:

      – Октябрёнок – помощник пионеров и комсомольцев.

      Хотя за папу было очень обидно.

      Оставить весь Рыбинск без портков – это было выше моих сил и детского неокрепшего сознания.

СКАЧАТЬ