Ричард твердо знал, что он очень талантлив. Окружающие постоянно строили ему козни, и только поэтому он не достиг заслуженной славы. Но он знал, что видит то, чего не видят другие, и чувствует то, что недоступно многим. Видимо, он был по натуре очень восприимчив и мог прозревать слишком многие вещи, за что его ненавидели окружавшие его посредственности.
Но такова доля художника. В обществе филистеров ему приходится нести тяжкий крест, и он с радостью понесет его.
Ричарду был тридцать один год. Его голову венчала высокая копна светлых волос, а лицо было слишком гладким для его возраста. У него было длинное податливое туловище и очень вялая разболтанная походка. Создавалось впечатление, что его ноги слишком нежны, чтобы носить тяжесть тела. По профессии он был учителем рисования (до того как стать им, он закончил Мэрилендский институт искусств в Балтиморе), но по складу души, несомненно, был истинным художником и последние двадцать лет провел, пытаясь разобраться в сложностях передачи форм человеческого тела. Эту проблему он так до сих пор и не решил. Но… впереди восемьсот семьдесят семь дней заключения, в течение которых он надеялся сосредоточиться и найти какой-то способ ее решения…
– Ричард, детка, оторви-ка задницу от койки!
Ричард очнулся от своих грез, поднял глаза и увидел Ламара, который буквально вломился в камеру. Он так спешил, что даже забыл вытереть голову после душа.
– Ох, а я…
– Слушай, нам надо сматываться. Сейчас ты пойдешь на кухню и приведешь сюда этого долбаного Оделла. Ты меня понял?
Ужас холодной волной смыл краску с лица Ричарда. Он лихорадочно сглотнул, словно у него во рту был бильярдный шар. Двор превращался в охотничьи угодья, когда такие кролики, как он, появлялись там без прикрытия. Черные изобьют его до полусмерти. Члены Арийского братства разукрасят его ритуальной татуировкой. Голубые поимеют его во все естественные отверстия. Индейцы поджарят его на костре. Охранник может выстрелить по нему, чтобы попрактиковаться в стрельбе по движущейся мишени.
– Ричард! – рявкнул Ламар. – Сегодня ты наконец станешь мужчиной. Я только что убил здоровенного ниггера в надзирательском душе и…
– Что?! Ты у…
В ту же секунду Ламар оказался верхом на Ричарде, прижав его к полу. Рукой он прикрыл художнику рот.
– Слушай меня, Ричард. Я не доживу до ночи, если не слиняю отсюда вместе с беднягой Оделлом. Как ты думаешь, братишка, что будет с тобой, когда мы уйдем? Тебя будут иметь все, кому не лень, самые распоследние педики будут напропалую пользовать тебя. На твоей заднице сделают татуировку: «Место общего пользования». Понял, сынок? СКАЧАТЬ