Мики упорно оставался около этой избушки. Он охотился только в ее окрестностях и не находил в себе сил отказаться от той тяги к ней, которой он никак не мог себе объяснить и которую совершенно отказывался понимать. В первое время Нива очень охотно разделял с ним компанию, а затем наконец потерял терпение, заявил серьезный протест и на целых три дня ушел от него, скитаясь по своей воле один. Чтобы не порывать с ним добрых отношений, Мики должен был примириться и последовал за ним. Ягодный сезон, то есть начало июля, застал их в шестидесяти милях к северо-западу от избушки, недалеко от тех мест, где родился Нива. Но в это лето повсеместной засухи и лесных пожаров было очень мало ягод. В такое раннее время, как середина июля, над всеми лесами уже стояла серая, волнистая, колыхавшаяся пелена. Целых три недели не выпало ни одной капли дождя. Даже ночи пылали и были сухи от жары. Каждый день все факторы на постах и фортах тревожно вглядывались в необозримые пространства своих епархий, нет ли где пожара, и с первого августа каждый пост имел уже наготове целые партии метисов и индейцев, которые разъезжали по всем дорогам и доискивались, нет ли где-нибудь огня. За тем же зорко наблюдали и постоянные жители лесов, которые не имели возможности переезжать на лето в посты, а так и оставались в своих хижинах и шалашах все время. Каждые утро и вечер и даже по ночам они вскарабкивались на высокие деревья и вглядывались в серую колебавшуюся пелену, стараясь обнаружить в ней клубы дыма. Целые недели ветер продолжал дуть с юго-запада, раскаленный до такой степени, что казалось, будто он доносился со знойных песков африканской пустыни. Ягоды высохли прямо на ветках; гроздья рябины сморщились прямо на деревьях; речки пересохли; болота превратились в сухие торфяники; на тополях безжизненно повисли листья, слишком вялые, чтобы трепетать от налетавшего ветра. Только однажды или дважды во всю свою жизнь лесные старожилы и видят, как сворачиваются и умирают листья тополей, сожженные в тех местах летним солнцем. Это служит для них всегда безошибочным «кискевахуном», то есть сигналом великой опасности, предупреждением о надвигающейся гибели всего живого в ревущем огненном потоке и предзнаменованием того, что охота и ловля зверей в силки в предстоящую зиму будут невозможны.
Мики и Нива находились в тундре, когда наступило пятое августа. В низинах было душно, как в пекле, и Нива ходил с высунутым изо рта языком, а Мики положительно задыхался, но все же они постепенно продвигались вперед вдоль почерневшего, сонного болотного ручья, походившего на большую, глубокую канаву и такого же мертвенно-неподвижного, как и самый тот день. Сквозь дым вовсе не было видно солнца, оно походило на багрово-красную луну, неверными лучами освещавшую землю, и, казалось, тщетно старалось выкарабкаться из обволакивавшей его пелены, которая все гуще и гуще поднималась к нему снизу. Оказалось, что Мики и Нива попали как раз в самый центр лесных пожаров, но так как находились на дне воронки, внизу, то и не замечали сгущавшегося над ними дыма. Но
СКАЧАТЬ
