Орешки для Белоснежки. Ольга Викторовна Дашкова

Чтение книги онлайн.

      – Николь? Ты почему не кушаешь? Овсянка великолепная, Генри, у нашего повара золотые руки.

      Генри мило улыбается, берет мамину ладонь, нежно гладит, целует, а у меня желудок крутит от этой нежности, и великолепная овсянка готова попроситься обратно.

      – Это у тебя золотые руки, любовь моя, а еще очень шаловливый язычок.

      – Господи, можно без всего этого хотя бы за столом?

      Смотрю в окно, в столовой их целых три, высокие, под самый потолок, за ними идет снег и простирается огромная равнина, которая тянется до самого леса. Не считая повара, служанки, шофера и садовника, на просторах усадьбы, что занимает двадцать пять акров прилегающих земель, мы здесь одни.

      Тоска.

      Тоска и скука.

      Скука смертная.

      Кто сказал, что в Англии весело?

      Только тот, кто здесь не был.

      Но моей матери здесь нравится. Ей нравится все, особенно цена этой усадьбы и количество нулей, которыми исчисляется состояние ее любимого Генри.

      Вообще, не понимаю, как она его захомутала?

      Да так, что мужик в свои, скажем так, немолодые годы, да не просто мужик, а Генри Томас. Точнее, нет, не так – Генри Эндрю Рассел Томас, какой-то там виконт, дальше я забыла.

      Так вот, перешагнув пятый десяток, этот обладатель поместья потерял голову и мозги от маминых ног и задницы.

      – Николь, ты не заболела?

      – Не называй меня этим именем. Ты знаешь, я это терпеть не могу.

      – Очень красивое имя, не зря я его тебе дала, в нем есть что-то романтическое.

      – Дома меня все называли Мэгги.

      – Но теперь наш дом здесь, и ты Николь, как записано твое второе имя в свидетельстве о рождении.

      Вздыхаю, с влюбленной женщиной спорить бесполезно, а меня на самом деле зовут Мэгги Николь Брукс.

      – Так как ты себя чувствуешь, Николь?

      – Отлично, – натягиваю на лицо улыбку, отрываясь от унылого зимнего пейзажа. Да, в Лас-Вегасе было гораздо веселее.

      Именно в том Лас-Вегасе, что в Америке, в штате Невада. В городе порока и разврата, городе мигающих огней и царстве игральных автоматов и казино в пустыне Мохаве.

      – Кушай овсянку, тебе полезно, и не забудь, в десять у нас тренажеры, а в три пополудни – йога. Ты совсем не занимаешься своим здоровьем.

      – Хорошо, мама.

      – Я просила не называть меня так.

      – Я тоже просила.

      – Не хочешь кашу, ешь яблоко.

      – Не хочу.

      Снова смотрю в окно, вожу ложкой в тарелке, размазывая овсянку. Да, у меня есть лишний вес, его совсем немного, но он есть, и мама постоянно мне так тактично на это намекает. Не то чтоб я комплексную, хотя да, это есть, если учесть, что я выросла в определенной среде, где перед глазами мелькали стройные ноги и подтянутые фигуры.

      Я дочь стриптизерши, которая с семнадцати лет крутится у шеста и имеет идеальное подтянутое тело, даже после родов. А вот ее дочурка, наверняка пошла в папашку, которого в глаза не видела все восемнадцать лет своей жизни.

      У яркой, тонкой, голубоглазой блондинки родилась девочка с карими глазами и темными волосами. Я иногда вообще думаю, что она меня нашла на улице и, пожалев, забрала себе.

      Странно, что она не отнесла меня в приют или не сбежала из клиники после родов, за это ей стоит сказать «спасибо».

      Бритни родила меня в восемнадцать, говорит, что не помнит от кого, стриптизерши часто подрабатывают проституцией, это очень опасная профессия. Но думаю, она просто не хочет вспоминать те времена.

      А мое детство, да и вообще вся жизнь была не такой, как у обычных детей: гримерки стрип-баров в казино, трейлеры и мамины подружки – вот кто учил меня жизни.

      Так вот, именно на работе, в казино «Сфинкс» мамулька и очаровала Генри, через три дня они поженились, а через две недели мы оказались здесь. Не думаю, что вся его именитая родня придет в восторг, но Бритни это уже не волнует, она сорвала куш, да и Генри Томас вполне нормальный дядька.

      – Мы здесь надолго?

      – Дорогая, мы здесь на всю жизнь, это чистый рай, а Генри – мой бог.

      – А ты моя богиня, Бритни.

      Генри ерзает на стуле, когда у мамы с плеч спадает край халатика и тонкая бретелька, обнажая плечо.

      Второй месяц мы торчим в этом поместье, ладно мать, ей нравится, но я не обязана хоронить свою жизнь, как старинная мебель в комнатах СКАЧАТЬ