Исповедь лунатика. Андрей Иванов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я высовываюсь из окошка, смотрю в него и вижу совсем другой мир, вижу горы, быструю речку, каскад… это Норвегия, мне часто снится Норвегия…

* * *

      Нам дали такую грязную, такую маленькую, такую темную комнатку, что я моментально впал в депрессию; даже не в свою, а в депрессию пакистанца, который проживал в этой комнатке до нас. Это была депрессия ленивого толстого человека. Он был так ленив, что то была и не депрессия даже, а просто нежелание двигаться. Собрать свое барахло и переехать по коридору двумя дверями дальше для него было почти непосильным трудом. Он выбирался, как железнодорожный состав: пять баулов, три спортивные дерматиновые сумки, восемнадцать пластиковых пакетов: пустые бутылки, банки, шмотки, тряпье и залежи дешевой муки из COOP’а… Потом и у нас эта мука была; COOP – ближайший магазинчик, где, как на складе, можно было купить что-нибудь в огромном количестве по очень низкой цене, например, пива крепостью 3,5 % или муки с картошкой. Все покупали муку, весь Крокен был в муке. Сначала думал – пыль от ремонтных работ, меловая крошка. А когда сам стал ходить за ней в COOP, понял: мука.

      Сначала мука, потом всё остальное, – так и оказываешься во власти места.

      Мы несколько часов ждали пакистанца, сидели в коридоре на сумках, как в трамвае, – переезд закрыт, пакистанец носит сумки, пакеты… Он ходил от одного баула к другому. Выудит какой-нибудь платок, вздохнет, посмотрит на нас, покачает головой, сотрет пот со лба, двинется с этим платком к другому баулу, распахнет, вытянет пакет, запакует в него платок и давай бродить по комнатке. Мы выходили перекурить, возвращались – он всё так же либо стоит над распахнутой сумкой, либо шаркает по комнате, как во сне. Переезд его сильно напугал. Он был в стрессе, он сам нам в этом признался. Выглядел совершенно потерянным: вздыхал, разговаривал сам с собой (на костлявом норвежском).

      Видимо, перемещали его в жизни настолько часто, что весь он израсходовался и собраться целиком никак не мог; он был похож на свинченную из детского конструктора игрушку, детали от которой большей частью растерялись там и тут между Норвегией и Пакистаном. Страшно было подумать, сколько подобных комнат он прошел! В каждой он что-нибудь да оставил. Взять бы его и раскроить, посмотреть на его жизнь в разрезе! Наверное, он предстал бы пористым, как кора, в которой прячется не одно племя насекомых. И, скорей всего, каждое насекомое было таким же, как он: пористым, с блохами и комнатами, набитыми подобными существами… и так далее – такова она, бесконечность. Из некоторых она просто хлещет, достаточно одного взгляда: проходишь по коридору мимо комнаты, заглядываешь внутрь, а там – лабиринт, которому нет конца, соты этого улья растут на глазах, коридоры множатся, растягиваются, сотни страдающих от колита, тысячи умирающих от жалости, миллион оплакивающих мать, отца, жену и детей, забытых в одной из миллиарда комнат… Пакистанец роняет какой-то пакетик, из его кармана вываливаются бумажки. Это чеки. Этот человек собирает чеки, ведет счет своим покупкам, внутри него целая бухгалтерия. Наверняка изобретает СКАЧАТЬ