Милое исчадие. Наталья Нестерова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я познакомилась с интересной женщиной. Внешне она была – чистый благородный лоск. Хоть сейчас на выставку «Идеальный образчик немолодой дамы с безукоризненным вкусом и прекрасными манерами». Я несколько раз ловила на себе взгляд дамы и подумала, что, наверное, кого-то ей напоминаю. Или она решила, что жемчуг на моей шее поддельный. Он мне подарен мужем с неподдельным чувством, что гораздо важнее натуральности камней.

      Дама захватила за локоть мою подругу, и они двинулись в мою сторону.

      – Позволь тебе представить, – сказала подруга, – Галину Георгиевну. Наши мужья дружат, а мы испытываем друг к другу искреннюю симпатию. Ах, простите, я говорю только о себе!

      – Всё верно, Танечка! – благосклонно улыбнулась Галина Георгиевна.

      Таня была женой дипломата, тут вообще в основном был дипкорпус. Со многими я была знакома. Совершенно нормальные простые люди. И я никогда не видела свою подругу, выражающуюся как на светском приёме. Потому что рядом стояла Галина Георгиевна – Жена (с большой буквы) Дипломата (с большой буквы). Да что там! Королева. Хоть с маленькой, хоть с большой буквы королева остаётся королевой.

      Это была хорошая королева: с доброй улыбкой на устах и в глазах. Она с тебя за плохие манеры кожу снимет, но исключительно для твоей же пользы. Как косметический пилинг для красоты лица.

      Царским жестом Галина Георгиевна предложила мне отойти в сторону:

      – Я наслышана, что вы писательница.

      Когда мне делают такие сообщения, я почему-то кривлю физиономию в гримасах «так получилось, что поделаешь, извините, я не виновата…» А что ответить? «Да, пописываю, знаете ли. Творю безудержно».

      – У вас такое милое лицо, – сказала Галина Георгиевна, – и ваши книги тоже наверняка очень милые.

      Тут меня чёрт за язык дёрнул:

      – Если бы я была косорылой, с выступающей челюстью и нервным тиком, то книги были бы отвратительны?

      – Юмор – это прекрасно, – не дрогнула Галина Георгиевна. – Завидное качество для женщины. Вот я, увы, не обладаю этим весёлым даром. Хотя и злорадная язвительность мне тоже не свойственна.

      Лет сорок назад я бы покраснела: мой выпад был натуральной язвительностью. С возрастом мы краснеем только от негодования, потому что окружающие бестолковы и не понимают того, что мы им вдалбливаем.

      – Собственно, я хотела поговорить с вами о произведении моей племянницы, – продолжала Галина Георгиевна. – Катенька замечательная девочка, прекрасно воспитанная, очень-очень образованная…

      «Надеюсь, ей не семь лет», – подумала я.

      Дальше Галина Георгиевна могла не говорить, то есть я не слушать. Надо прочитать, оценить, восхититься, чтобы у юного дарования расправились крылья. Куда на них лететь, ни доброхоты, ни само дарование понятия не имеют. Я, кстати, тоже. Только бы не роман на четыреста страниц!

      – Это не длинно, – точно подслушав мои мысли, говорила Галина Георгиевна, – два десятка страниц.

      Я скрыла радость за вполне светской улыбкой, заверила, что с удовольствием прочту, выскажусь, присылайте, рада помочь чем могу.

      Галину Георгиевну на мякине было не провести. Она рассмеялась, неожиданно старушечьим хохотком прокудахтала, погладила меня по плечу:

      – Нелегка участь российского литератора.

      Потрясающая женщина!

      Мы обменялись телефонами, я дала свой электронный адрес.

      И Галина Георгиевна пропала на месяц или больше или чуть меньше, я про нее забыла.

      Звонок.

      – Это Галина Георгиевна. Надеюсь, вы обо мне помните, мы были представлены на юбилее…

      – Конечно, помню! Рада вас слышать. Куда вы пропали?

      – Я, как вы выражаетесь «пропала», посчитав, что совершила чудовищную бестактность. Разговаривала с писательницей, не прочтя ее произведения.

      Она прочла мою тетралогию о сибиряках, была искренне восхищена, в некоторых местах смеялась, в других плакала. Она, для меня лестно, сравнила мои романы с нашумевшей книгой примерно на ту же тему. Она заставила прочесть тетралогию своего мужа, который, «очень умный, но считает, что беллетристика не для женщин, как тяжёлая атлетика, исключение только Жорж Санд, печально, что муж остановился на этой развратной француженке». Она просит прощение за своё поведение, которое справедливо могло показаться чванливым.

      – Галина Георгиевна. Я тронута! Спасибо за добрые слова! Вы пришлёте рассказ своей племянницы?

      – Если вас не затруднит.

      – Нисколько.

      – Была счастлива с вами познакомиться.

      – Взаимно.

СКАЧАТЬ