Маска Красной Смерти. Эдгар Аллан По

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ кого перевода, поиска, систематизации, стандартизации, записи и декодирования, но дело Эдгара По уже создавало этот новый мир информации, и его таинственные дома и подземелья предвещают темные внутренности серверов. Ведь в его рассказах нет сословий, а есть люди; нет привычных языков и диалектов, а есть коды и загадки; нет привычных бытовых сюжетов, но есть решительный шаг в непривычное. Но при этом По менее всего американский из всех американских писателей – ни один из стереотипов о жителях США, деловых, решительных, убежденных, трезвых, преданных религии и политике, к нему не подходит.

      Обычно считается, что новые формы изобретают поэты, и мы знаем «сапфическую строфу» или «дантовскую терцину». Прозаик, даже если одарен богатой фантазией, все равно действует внутри устоявшейся формы – как путник, даже впервые проложивший тропу, уже уверенно идет по ней как по готовой дороге. Эдгар По был поэтом, создавшим небывалый напев «Ворона» и «Улялюм», но и как прозаик он ввел что-то, сопоставимое с поэтическими открытиями, вроде сапфической или онегинской строфы. Это сам жанр рассказа, который называется по-английски short story, и этим словом может быть названо далеко не всякое произведение на несколько страниц. Свойство short story – прежде всего, завершенность: за время рассказа происходит все, что могло произойти в этом месте. Следующим после По реформатором рассказа был Чехов, превративший эту завершенность, наоборот, в открытый вопрос, в повод задуматься, из чего состоит наша нынешняя жизнь. Но для великого американца завершенность – это схождение сюжета, мысли, событий и происшествий в одной точке, и ему важны не составляющие жизни людей, а ее способность быть здесь, вопреки всем обстоятельствам, и сказываться в портрете или взгляде кота не меньше, чем в разрозненных и заведомо неправильно понятых поступках.

      «Нуар» и «детектив» – два главных понятия, которые мы из нашего времени можем подобрать для поэтики страха Эдгара По. Если другие писатели делали вечными своих героев, то По – эти два слова, которые ему не принадлежат и распространились много позже его смерти. Но он создавал не слова, а принципы: детектив – это полнота фактов, мы знаем вроде бы все и о характере, и о преступных изгибах души, о пытках и ожиданиях, планах и условиях их реализации, но завершенность и полнота действия важнее всех характеров. Нуар, мрачное описание происходящего – такая же полнота, но уже эмоций, от ужаса до недоумения, от удивленного интереса до навязчивых или ненавязчивых воспоминаний, которая вроде бы должна подавлять, но мы все равно следим за сюжетом. Поэтому сюжеты По нельзя считать просто «страшными» или «странными» – это вовсе не испуг при встрече с непривычным, а, наоборот, необходимость и в испуге увидеть лишь момент странного существования мира.

      Такая поэтика Эдгара По объясняется исторически – в Европе страхи и ужасы всегда были вписаны в историю, но в какой-то момент оказалось, что древняя, классическая история не может объяснить происходящего сейчас: Наполеон мог равняться на Цезаря, но из чтения «Записок о Галльской войне» Цезаря никак нельзя было вывести ни деятельность, ни литературные труды Наполеона. Поэтому прошлое и настоящее оказывались непредсказуемыми, и потребовался исторический роман типа Вальтера Скотта или Дюма, который как бы приручает героев прошлого, делая их более понятными читателю. Но в Америке не было древней истории, наполненной призраками, о чем еще удачно сказал Гете: «Америка, тебе больше повезло, чем нашему старому континенту: у тебя нет развалин старых замков» – нет всего феодального наследия, которое романтизировать удалось только благодаря книжным бестселлерам. Поэтому в прозе По ужасы не сосредоточены в каком-то «мрачном» периоде, который можно отнести к далекому прошлому, как в европейской прозе, а распределены равномерно; ужасным может стать то, что возникает прямо сейчас, а не то, что мы отнесли к заведомо выделенной области страшных событий. Так, Ф. М. Достоевский удачно противопоставил «фантастического» Гофмана и «капризного» По – если у Гофмана мы встречаем олицетворения сил природы, которые и позволяют считать ужасы лишь эпизодами, чуть ли не случайным бредом, то у По олицетворений нет, действуют сами предметы, идеи, ситуации самым непредсказуемым образом, все решительно овеществляется благодаря его фантазии и не может быть дематериализовано.

      Биографическая канва По образцово горестная: родился он в актерской семье, рано лишился родителей, был воспитан в семье довольно успешного торговца, вместе с ней ребенком пожил несколько лет в Англии, получил классическое образование, лучшее из возможных. Поступив в Виргинский университет в 1826 году, будущий писатель изучал мировую литературу, но тогда же показал слабость характера: пристрастие к картам и алкоголю. Из-за долгов он лишился всякого благорасположения отчима, и хотя пытался восстановить свою репутацию в его глазах поэтическим творчеством, ничего не добился. Выпустив в 1827 году первый сборник стихов, он вскоре записался в армию и стал штабным писарем; с отчимом он все же потом примирился, но ни на какую долю наследства притязать не мог. В 1830 году он стал кадетом Военной академии в Вест-Поинте, но многочисленные нарушения дисциплины и дебоши никто не собирался терпеть. С 1831 года По жил в Нью-Йорке, сотрудничал с журналами, подавал свои произведения СКАЧАТЬ