Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях. Наталья Селиванова

Чтение книги онлайн.

      – Мы – это те, кому жизненно необходимо пространство, где основной ценностью является человеческая индивидуальность. Те, которые не согласны на удушение этой сферы – пусть оно именуется застоем или развитием – не согласны уступить эту абсолютную ценность за любой вид рабства, пусть и самый комфортабельный. Частная жизнь обывателя – основа нормального мироустройства. Коллективные ценности, национальные, социальные и любые другие вторичны, а уж место таким ценностям, как целесообразность и прочее много дальше в нормальной человеческой шкале.

      – Но ведь власти часто вынуждены поступать, апеллируя к целесообразности и подавляя ценности обывателя.

      – И всегда нужно определять меру этой вынужденности и ответственность за ущемление основных ценностей. Если человеку и политику в том числе приходится делать гадости, то уж он не должен сам себя оправдывать, что все это – дело грязное и вообще мир погряз во зле. Ну а наши готовы себя оправдать вперед, и мы уже почти приняли такое положение вещей. Вы вспомните интервью со всеми ныне действующими властителями. Никто ни в чем себя не упрекает. Были, конечно, отдельные ошибки, но кто не работает – тот не ошибается, а по большому счету ни в чем. Я говорю о советниках генсеков, членах Политбюро и ЦК, гэбистах, прокурорах, судьях – обо всех тех профессионалах из прошлого, которые сооружают нам новое общество.

      – Это и есть «они»?

      – Они – это сознательные носители уродливых ценностей бывшего режима. Искренние идиоты или гибкие приспособленцы – не важно. Какого размера была у некоторых фига в кармане – тоже не важно.

      – А разве все эти приспособленцы с фигами в кармане не были обывателями?

      – Ну уж нет. Создать островок нормальной обывательской жизни, где человек и все его права, и его особенности, и все его проявления – несомненная и абсолютная ценность – было очень трудно. Удушение личности постоянными присягами на лояльность никак не уравновешивались фигой в кармане. Я всегда хотел быть обывателем и соорудить такой вот островок. Подобных мне власти вполне справедливо называли отщепенцами. Этот термин куда точнее, чем слово «диссидент». Отщепенство было чуть ли не единственной формой свободы. Жаль, если это же будет и впереди.

      Бывший аутсайдер бывшей советской литературы