7 | Чалдон. Александр Левинтов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ А оно истинно кривоколенно. И в этих искривлениях заложен глубокий смысл – по прямолинейному пространству мысль и воображение скользят бесплодно, ни на чём не задерживаясь и не испытывая шероховатого трения искажений. Мир слегка не в фокусе, чтоб мы могли останавливаться в своём потоке мыслей на мутных тенях идей.

      Нам вменено быть склонными и причастными к Добру. Как утверждает и доказывает В. Лефевр, предпочтение между Добром и злом проходит по «золотому сечению» – 0.62. Это значит, что мы лишь склонны к Добру, но не принадлежим ему. Это – первая трагедия. Наше несовершенство и не беcспорная принадлежность Добру усугубляется не только свободой – свободой выбора между Добром и злом, но и тем, что мы совершенно не знаем и путаемся с содержанием Добра.

      Другая трагедия заключается в гамлетовском вопросе:

      Что благородней духом – покоряться

      пращам и стрелам яростной судьбы?

      Иль, ополчась на море смут, сразить их

      противоборством? Умереть? Уснуть?

      – И видеть сны, быть может…

      какие сны приснятся нам во сне?

      Вот, что пугает нас, вот в чём причина

      того, что бедствия так долговечны.

      Жизнь – это Добро? Но жизнь не совместима с бессмертием по природе своей, как Василиса Прекрасная не совместима с Кащеем. И, следовательно, бессмертие – зло? Но как быть тогда с бессмертной душой, бессмертием Бога, беcсмертием Гомера и других великих, бессмертием как высшей мечтой и ценностью? А если жизнь – зло, то смерть – Добро?

      И там, где мы видим тяготение людей к жизни как к Добру, мы видим почти животную, упорную борьбу за своё здоровье и долголетие, превращение жизни в сплошное тягание железа и диету, в рационализацию жизни и её уничтожение, таким образом. И здесь же мы видим предательство во имя жизни и трусость во имя жизни, мы видим утробное, почти звериное материнство и презрение к прожитой почти до конца жизни своих родителей.

      Если неровный квадрант «жизнь как Добро» орошается мелкими и постоянными заботами ни о чём и по пустякам, то противоположный ему «бессмертие как зло» – как из ведра, обухом по голове, пыльным мешком из-за угла.

      Здесь мы погружаемся в глубокую, пещерную, абсолютную темень и первое, что теряем, – время. Странно, но эта потеря воспринимается как бесконечность. В «Божественной комедии» Данте ад страшен не своими муками, а их бесконечностью.

      Вторая потеря – потеря себя как субъекта действий. Потеря собственной субъектности невольно и однозначно значит для нас практически всё в себе. В злом бессмертии мы объективируемся – и, как знать? – не является ли Космос и мы вместе с ним омертвлённой объективацией чьей-то субъектности? И тогда горестный вопль Ницше «Бог умер!» – может быть, самая высшая догадка человека о происходящем вокруг СКАЧАТЬ