Наше неушедшее время. Аполлон Давидсон

Чтение книги онлайн.

      Сосланная интеллигенция, естественно, возмущалась репрессиями, которым ее подвергали. Относиться с симпатией к сталинскому, да и вообще советскому режиму, ей было нелегко. Но вслух выразить свое возмущение – опасно.

      Послушать бы, о чем говорили ссыльные в тех таежных деревнях! Что говорил мой отец? Но я был слишком мал, чтобы это понять.

      Все же понял, но только через несколько лет, когда вернулся в Ленинград, вместе с мамой (отца еще долго держали в ссылке).

      К маме приходили ее друзья. Приходили и те, у кого ссылка кончилась.

      Все разговоры велись при мне, в нашей комнате. Я их понимал – стал уже старше. Важнейшей темой бесед были репрессии. Ведь ни один из приходивших к маме их не избежал. Даже наши соседи по коммунальной квартире.

      Я стал спрашивать маму и ее друзей:

      – А какие люди судят о Сталине так же, как вы?

      Мне ответили:

      – Таких немало. Но открыто говорить боятся.

      Добавили:

      – Академик Иван Петрович Павлов говорил то, что думаем мы.

      И рассказали мне, что слышали о взглядах Павлова.

      Это мне так запомнилось, что я потом много лет искал возможности найти документальные свидетельства об этих взглядах. Находил – по чуть-чуть. В Самиздате. А в печати – лишь через много лет.

      Узнал, что Павлов писал в Совет народных комиссаров, Бухарину, да и Молотову: «Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия… Мы живем под господством жестокого принципа: государство, власть – всё. Личность обывателя – ничто… Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно».

      Письмо в Совнарком он закончил так: «Не один же я так думаю и чувствую? Пощадите же родину и нас. Академик Иван Павлов. Ленинград. 21 декабря 1934 г.»[5].

      Иван Петрович высказывал эти мысли и в лекциях студентам. «Первую лекцию я всегда читаю на общие темы в свидетельство того, что хотя и специалист, но все-таки живу и общими впечатлениями жизни, с ними считаюсь, их перерабатываю и на них реагирую… В последние годы я эту общую тему посвящаю внутреннему состоянию России…»[6]

      Почему Павлова не арестовали? Уж больно знаменит он был. Но и ему, может быть, не избежать бы тюрьмы, если бы он дожил до ужасного 1937-го.

      Конечно, в газетах и журналах эти письма академика Павлова не публиковались, но среди интеллигенции сведения о них тайком распространялись. Так что его слова «Не один же я так думаю и чувствую» брали за душу многих. И тех, кто был сослан в Сибирь.

      Из сибирской тайги – в Ленинград

      Вернувшись с мамой в Ленинград, я оказался среди людей, которым пришлось пройти через испытания сталинского времени: