Первый Гончар. Мария Кейль

Чтение книги онлайн.

      Мне очень хочется сказать спасибо Шторму и Мише Лазареву – эти истории начались именно там, с задания одной из Волн.

      Отдельное спасибо Наде Рыжковой, которая верила в меня больше всех и Прососову Игорю, который первый поверил в Мастера Бабочек.

      Огромное, непередаваемое спасибо всем в Китеже, кто меня поддерживал.

      И моему мужу, который терпел то время жизни, которое я тратила на эти истории.

      Спасибо всем, кто помогал писать эти истории и тем, кто их прочтет.

      Фото на обложке автора Korhan Erdol: Pexels

      На другом берегу

      «Верите ли вы в магию?» – пункт номер три стандартного городского опроса, проводимого седьмой год. Я искренне пытаюсь понять, что они имеют в виду под этим «верите ли вы»: верю ли я в то, магия существует, верю в то, что есть кто-то, которые ей пользуются с умом, или верю в то, что она может что-то изменить в этом мире?

      Не-а.

      Ни первое, ни второе, ни третье. После того, как орхористы захватили Каив (теперь уже семь лет как Орхград), верить можно было только в Отца Высшей Синевы.

      Я улыбаюсь и, немного картавя, спрашиваю служащего:

      – Милок, прочитай-ка вопрос еще разок, не видно мне.

      Он, нервно улыбаясь, – а я прошу прочитать каждый вопрос анкеты, некоторые по два раза, – перечитывает. Я, трясущейся рукой, рисую Н – «нет», отмечаю кружочками и галочками остальные вопросы, киваю и соглашаюсь с основными постулатами о Боге…, и юноша уходит от меня, даже немного счастливый: наконец-то ему больше не надо маяться со стариком.

      Я жду, пока он уйдет подальше, запираю дверь, гашу свет, и, шаркая, спускаюсь в подвал. Проверяю ряд замков, медленно, из-за болей в спине, растапливаю печь для обжига и ковыляю к столу. Там лежит комок глины и длинный нож. Сглатываю и провожу ножом по запястью. Кровь капает на глину, и я забываю обо всем в этом мире, кроме того, что перед моими руками.

      Порез уже затянулся, а я – уже не хромающий дедок, а вполне крепкий мужчина, погружаюсь сознанием в комок глины, вымешивая его с кровью.

      Глубже, глубже, мельча песчинок и пыли, на уровень тех микрочастиц, которым ученые еще даже названия не придумали, и еще глубже, туда, где кровь уже не жидкость, а часть моей души.

      И под моими пальцами глина складывается в причудливую форму, и вот передо мной небольшая «карманная» собачка. Я леплю мордочку и откидываюсь назад без сил. На столе стоит игрушечный терьер, маленький смешной пес с торчащими ушами.  Я вижу дух вещи, вижу, как складываются нити управления, вижу, как растет и множится сила – и с трудом вырываю свое сознание из липкого и дурманящего морока созидания.

      Теперь бы поспать, но время еще не дошло до полуночи, и у меня еще один заказ. Я оставляю собаку – теперь глине надо высохнуть, а причудливым чарам – врасти в ее плоть. Обжечь можно будет через месяц.

      Я иду за глиной, и выбираю красную. Незамысловатую красную глину, которая больше пошла бы на печь, а не на годную керамику. Достаю нож.

      Красное – к красному.

      И снова в глубине, и снова пытаюсь создать иное. Что-то, чего обычно не делаю. Но есть люди, которым отказать можно… но только раз. И я создаю нож. Он чем-то похож на мой, но совершенно от него отличается. Мой нужен для работы, и, через точно рассчитанное время, любой порез затягивается сам собой, будто его и не было. Этот, наоборот, должен убивать легким прикосновением. Меня тошнит, воротит, но я заканчиваю создание проклятого изделия.

      И тут меня накрывает волной – нет, не усталости, а эйфории. И это, будь проклят их синий мир, паршиво. Я с трудом кладу глиняное изделие на полку и быстро, пока еще в сознании, выскакиваю за дверь. И дышу, будто пробежал вокруг всех ворот Каива. По лестнице мигает фонарь, и я вздрагиваю

      – Па, ты в порядке? – Ян подхватывает меня под локоть, – пап, хватит уже. Отдохни.

      Он принес молоко и хлеб. Я выпиваю стакан залпом, и нервно кусаю корочку.

      – Нет, – мой голос дребезжит от старости, – мне еще обжиг.

      Он обреченно вздыхает, а я захожу обратно в мастерскую.

      Морок уже развеялся и дышать можно, эйфории нет и не будет: это был лишь маленький отклик от использованной силы. Если вовремя не остановиться, то можно утонуть в ней, вспороть себе вены в попытке управлять, а чем больше сила, тем больше ей надо крови, чем больше ты отдаешь крови – тем быстрее уходит жизнь, и так легко можно истаять и раствориться в непроявленном мире.

      На обжиг у меня лежит три СКАЧАТЬ