Архилептония. Виталий Домбровский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ с точки зрения гуманитарного наследия нет цены и адекватного денежного эквивалента. Но мало того — в монастыре есть и материальные сокровища.

      В центральном зале храма, где мы каждый день гуськом по окончании молитвы проходили и крестились на множество икон, отдельно расположена особая икона Девы Марии с младенцем Христом на руках, до которой было не дотянуться, чтобы поцеловать край оклада. Икона утоплена в окладе глубоко за стеклом, а перед ней во внутреннем пространстве между стеклом и самой иконой уложены перстни с камнями и отдельные необрамлённые драгоценные камни умопомрачительного размера — рубины и изумруды. Кто не в курсе, сообщаю, что рубин и изумруд — это красный и зелёный алмазы. И наверняка это только сотая доля сокровищ, которые хранит монастырь. Они попадали сюда разными путями уже больше тысячи лет. Вряд ли кто — то кроме самих монахов знает, что именно хранит монастырь с древних времён. Уверен, что, если понадобится, монахи смогут защитить свои сокровища. И не только потому, что это многомиллионные материальные ценности; это часть нетленной истории монастыря.

      Потом я видел, как монахи выходят из стен, как они умеют появляться в разных частях крепости, не пересекая залитый солнцем монастырский двор. Очевидно, сеть тайных коридоров, дверей и проходов связывает все стороны крепости и воспользоваться ими могут только посвящённые. Позднее, когда брат вернулся домой, он рассказывал, что, по его мнению, почерпнутому из косвенных источников, у монахов и арсенал вооружения имеется. А уж какой — не будем гадать. К тому же среди монахов есть и бывшие военные, и полицейские, и спецназовцы. В общем — люди подготовленные. Причём из разных стран.

      А вместе с ними в монастыре собрались художники, инженеры, врачи, учителя, певцы, бизнесмены, рабочие, фермеры, турагенты и даже бывшие уголовники. Монашество стирает прошлое, закрывает эту страницу жизни навсегда. Страница закрывается, но человек — то остаётся.

      У монастыря больше двух тысяч постоянных паломников. Некоторые приезжают издалека, некоторые живут по соседству. Они — то и есть потенциальная рекрутинговая аудитория. Пока я жил у Патера И в городке, два паломника, один из которых шёл с нами ночью в монастырь, приняли монашеский сан.

      С одним из них удалось побеседовать, когда я уходил из монастыря (на уже известном лендровере: сначала в сербский монастырь, потом на автобусе до моря, потом на корабле до Уранополи). Паломник был туристическим агентом, немного знал английский. Жаловался на жену, правительство и полицию (его недавно лишили водительских прав). Я особенно не обращал внимание на жалобы, уже знал: греки всегда жалуются на правительство. Но он также скучал по сыну: тот уехал с семьёй в Афины, и теперь они не видятся годами. Меня эта тема задела за живое — я ведь уходил из монастыря и знал, что с братом увижусь тоже не скоро. На корабле, глядя на медленно проплывающие мимо берега Афонского полуострова, паломник повторял, что мечтает умереть именно здесь, в монастыре. Я запомнил его имя — Серафим (нетрудно запомнить). Это был низкорослый, мощный мужчина с густой седой бородой, намного старше меня. Настоящий спартанец, СКАЧАТЬ