– А я?
Замухрышка взглянула в ее широкое лицо. На материны серьги, что качались двумя подковами в такт обильному смеху, то звеневшему колокольчиком, то отдававшему тревожным набатом. Не невеста, – пронеслись в голове самые страшные для подруги слова. И самые добрые для Замухрышки. Но ведь не поймет, дуреха. И не простит.
– Самый длинный приютский нос.
Улыбка сошла с ее лица. А потревоженный обидным прозвищем нос чуть двинулся, слова эти сопровождались скверным запахом.
– Шутки у тебя. Под стать рукам.
Она сорвала с плеча Замухрышки трость и была такова.
Замухрышка рассматривала ногти. Сплошь покрытые скорлупой из грязи и трещин, они казались накладными. Замухрышка задумалась и представила себя в келье невесты, старательно приклеивающей ноготок к ноготку облупленные свои скорлупки. Если бы такой же скорлупой не покрылась кожа в уголках губ, она сумела бы улыбнуться.
– А ну, снимайте, живо!
А вот подвижность слуха никуда в ней не делась. Напротив, отточилась за недели, проведенные в приюте.
Замухрышка подобралась и обхватила покрепче черенок. Осмотрелась.
Невест как будто ураганом разбросало. На дорожке павильона возвышалась фигура наставницы, затянутая в серое. Воротник сильнее обычного впивался в кожу и душил; или это гнев оживил её лицо, добавив чуть краски.
Пред ее ликом застыла Фиалка, ничуть не уступая патронессе ни статью, ни гневом. Только в ее случае он не расцветал невнятным румянцем, а сгущался вызывающей красотой. И бил наотмашь.
Наставница призывала аудиторию:
– Подойдите ближе.
Подолы зашуршали по земле, стекаясь в середину. Как повторение ночного ритуала. Правда не было в этот раз в нем той плавности и напевности. Лишь скрип песка, взметенного черными платьями, как сор, вытолканный на всеобщее обозрение.
– За невинными вольностями, мы забываем зачем мы.
Голос разносился под сводами – красивый, сильный. Каждая могла его взять и унести навсегда с собой как что-то рукотворное. А если бы и не захотела, так он прилип бы и не спросясь, как оседает на одежде запах.
– Или я привередничаю без всякого на то права? Скажи нам, дитя.
Подошедшие невесты все сплошь оказывались в полукруге за спиной наставницы. То ли не оказалось ни одной подошедшей со стороны Фиалки, то ли их нарочно притягивало поближе к наставнице. Даже Незабудка, хоть и стояла чуть в стороне, но оказалась ближе к ней.
Фиалка, поднявшая, было, ставшие тьмой глаза, облизала губы. В стороне от ее недоброго взгляда Замухрышка позабыла об их дрязгах и отдалась жалости. Фиалка снова обвела губы кончиком языка, а Замухрышке представилась горделивое лесное создание, припадающее на колено после встречи с пулей СКАЧАТЬ