достигла к этому моменту своего апогея. Несомненно, что многие невольные и вольные агенты этой экспансии, – в первую очередь, торговцы, – проникали в места проживания первобытных племён, населявших Апеннины, являя, таким образом, аборигенам образцы совершенно другой удивительной жизни, иной культуры. Но истинные колонизаторы пришли, в конечном счёте, не с востока (греки), и не с юга (карфагеняне). С севера на латинские племена давил значительно более зрелый, чем они сами, этнос – этруски (тиррены, пелазги; некоторые весьма аргументированные исследования признают их славянское происхождение), который, в итоге, подчинил их себе, оказав огромное влияние на формирование древнеримской государственности. Как это часто бывает, принеся с собой очень развитую культуру, завоеватели сами, в конце концов, растворились среди воспринявшего эту культуру народа. Притом, что римская история даёт нам на этом этапе ряд громких имён, лидером в деле трансформации римского этноса в новое состояние можно назвать «человека со стороны» – Сервия Туллия – этрусского царя Рима, проведшего ряд важнейших реформ, объективно направленных на уничтожение родового строя с целью строительства государства. Безусловно, всем предыдущим ходом своей истории римляне были подготовлены к преобразованиям. Они освоили многие элементы греческой и карфагенской культуры, а более всего культуры этрусской. И, вполне закономерно, вслед за этим освоением пришло и освобождение от колониальной зависимости: с одной стороны, в виде растворения части пришлого этнического элемента в местной этнической среде, а с другой – силой оружия, когда последний этрусский царь был изгнан из Рима. В то же время его реформы сохранились, так как пришлись впору взрослеющему римскому этносу. Но ещё целых три века шла отчаянная кровавая внутриэтническая борьба между теми, кто не хотел расставаться с родовыми институтами (их представляли патриции), и теми, кто был заинтересован в строительстве римского государства (их представляли плебеи – часть этноса, не связанная, в отличие от патрициев, родовыми отношениями). И эта внутренняя борьба шла бок о бок с территориально-хозяйственной непрерывной внешней экспансией римлян, существенно помогающей им в разрешении острейших внутренних противоречий. В ходе своего развития римский этнос выдержал ряд ударов со стороны взаимодействующих с ним в то или другое время народов, мощнейшими из которых были галльское нашествие и война с Карфагеном, когда судьба римского этноса висела на волоске. Но эта же судьба позволила римлянам освободиться от галлов (а впоследствии и подчинить их себе). И та же судьба позволила римлянам уничтожить своего главного конкурента в борьбе за тогдашнее «мировое» господство – Карфаген, стёртый, в итоге, римлянами с лица земли. И здесь мы подчеркнём, что вне этой борьбы не на жизнь, а на смерть, говорить о развитии римского этноса вообще не имеет смысла. При этом римский этнос, как губка, впитывал в себя все культурные достижения борющихся с ним этносов, демонстрируя высочайшую степень толерантности ко всему, что, так или иначе, было полезно для его собственного развития.
СКАЧАТЬ
