Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939). Александр Зеленин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Максудов 1989: 202; Кабузан 1996: 220], однако эту планку чуть опускает М. Г. Вандалковская: от 2 до 2,5 млн. [Вандалковская 2004]. Очевидно, точных данных нет, и они едва ли будут получены в будущем, так как надо учитывать процессы ассимиляции (растворения в массе населения страны-приюта), и реэмиграции (возвращения на родину). Учет этих данных в то время, понятно, никто не вел. Как бы то ни было, даже несмотря на значительный разброс цифр, ясно одно: количество выехавших из России огромно, это была не просто эмиграция, это был своеобразный исход (неслучайно сами эмигранты сравнивали свое беженство со страданиями евреев, описанных в Библии, и сами именовали свое вынужденное бегство этим библеизмом). Барон Б. Э. Нольде[9] грустно замечал: это не «эмиграция русских», это «эмиграция России».

      1.4. Политическая палитра

      Политическая палитра эмиграции была весьма пестрой. Многие эмигранты или сохранили свою партийно-политическую принадлежность, выбранную еще до революции 1917 г., или поменяли политические пристрастия, или сформировали новые партийно-политические движения, блоки и группы. Политически активная часть интеллектуальной, преподавательской, военной элиты, прежде участвовавшая в обсуждении и решении государственных задач, в эмиграции в какой-то мере по инерции, в какой-то мере в надежде на скорейшее возвращение на родину, а в какой-то степени и в протестном противоборстве с большевиками продолжала живо обсуждать многие вопросы жизни прежней и современной, большевистской, России. Отличие, однако, было в том, что эти темы государственного устройства страны приобрели иные конфигурации и очертания – не реальные, а скорее виртуальные. Это чаще всего приводило не к объединению эмигрантов, а, напротив, к раздроблению на мелкие партии и группочки – у каждой из них было свое видение прошлого и перспективы будущего. Даже общая идея, которая должна была выступить цементирующим стержнем эмиграции – непримиримость к советскому строю («в этой непримиримости – вся сущность политической эмиграции», – так характеризовал духовно-политические интенции эмиграции виднейший русский и эмигрантский историк П. Н. Милюков) – не спасала от дробления эмигрантских сил, частенько пускавшихся в выяснение отношений, приобретавших порой характер склок. Нескрываемая горечь сквозит в словах известного эмигрантского историографа М. Раева: «политическая жизнь эмиграции состояла из бесконечных пререканий, порождаемых использованием непроверенной информации, беспомощностью, озлоблением, тоской по прошлому…» [Раев 1994: 20] Это одна из реальных, пусть и не самых лучших, сторон эмигрантского политического пространства. Другой же стороной была многопартийность и плюрализм – это действительно невиданное ранее в царской России сосуществование различных политико-партийных программ, зачастую находящихся друг к другу в непримиримых позициях. Пожалуй, только в период после Февральской буржуазной революции 1917 г. в России было такое политическое многоцветье, которое, по мнению либералов СКАЧАТЬ