Грустная песня про Ванчукова. Михаил Зуев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и последнее слово, были не так высоки. Не мигая, ласкали взор насыщенным зелёным – так, что хотелось всё забыть и смотреть не отрываясь. Центральные же литеры, высотой в два, а то три человеческих роста каждая, зажигались, гасли, волнами снизу вверх меняли цвет: зелёный… красный… жёлтый… зелёный… красный… d… da… dar… daro…

      Даро… даро… жизнь прошла даром… лишь блеклая пелена за хрупкостью оконного стекла.

* * *

      Мама.

      Маму, пока та была жива, Изольда ненавидела. С каждым днём больше. Уже некуда было, но, оказалось, есть. Ненавидела за всё. Жарче всего Изольда ненавидела мать за то, что сама была неспособна взять и повернуть всё с головы на ноги. Просто взять и мать полюбить. Выходило так, что ненавидела Иза не мать; ненавидела – в матери – саму себя. Мать же, словно в насмешку, всё подливала масла в огонь. Казалось, не хотела дня, не могла недели прожить без того, чтоб не разбередить раны дочери. Если раньше Калерия Матвеевна выясняла отношения наедине – хотя какие такие там были «отношения» и что можно было выяснять сорок с лишним лет подряд?! – то потом даже и Сергея Фёдоровича стесняться перестала.

      Тот просто плюнул на идиотские бабские дрязги и стал ещё больше времени проводить на работе. Иза же словно забыла, что у неё есть сын. Наверное, от большого ума последовала примеру мужа. Её выбрали в заводской профком. Никто ведь особо не хотел гнуть спину на благо общества, а тут вдруг – такая для всех удача. Отвечала в профкоме за «детский» сектор: путёвки в ведомственные ясли, детсад, зимние санатории, летние пионерские лагеря. Путёвки за полстоимости – для малоимущих семей, совсем бесплатные – для матерей-одиночек. Несчастные бабы шли с бедами к Изольде косяком, как обречённый лосось поднимается холодными бурлящими таёжными речками в верховья на нерест. Изольда Михайловна вопросы решала чётко, справедливо. Оперативно. Мамаши на неё чуть ли не молились. Знали б они, почему в Изольдином окне до ночи не гаснет свет… Знали бы: собственный сын, не видя толком ни отца, ни матери, заперт дома с немощной бабушкой и как манну небесную ожидает вечернего мультика по телевизору в семь пятнадцать. Ни в чём не виноватый малыш, ни разу не воспользовавшийся ни бесплатными яслями, ни садом за полцены, ни прочими эманациями счастья. Это же – как замечательно, как современно: любить детей! Чужих.

      Мать слегла в один день, внезапно. Ещё утром бодро собачилась, отправляя Изу на работу. А днём позвонила соседка снизу: «… плохо… совсем плохо, вызывали скорую… сразу без разговоров – увезли… да, ваш Олик сидит у меня… нет, поел хорошо, нет, не плачет, да нет, не беспокойтесь…» Вскорости мать из больницы выписали. Привезли, подняли на стуле на четвёртый – без лифта же; положили на кровать.

      И всё. Пять лет пластом. Все дела под себя. Пролежни. Дистрофия. Бронхит. Пневмонии. Кахексия. Работу Изольде, понятно, пришлось оставить.

      Речь Калерии Матвеевне не отшибло. Но поменялась мать кардинально. Когда её только привезли, СКАЧАТЬ