Леонид. Александр Проханов

Чтение книги онлайн.

      – Что же я должна делать?

      – Быть поводырем, чтобы вице-президент не упал в яму. Водить его среди рытвин и ухабов, знакомить с элитой. Присматривать, чтобы его не обманули, ни вовлекли в какую-нибудь сомнительную историю. Тотчас появятся охотники соблазнить, очаровать его, настроить против Президента. Вы должны деликатно предупреждать его и, если возникнут сложности, обращаться ко мне. Я приду на помощь.

      – Сумею ли я? С этим лучше справится Антон Ярославович Светлов, или, как его у нас называют, Светоч. Он тонко чувствует заговоры и вовремя их предотвращает.

      – У него свой диапазон, – сухо ответил Леонид Леонидович. – Вам же, Лана Сергеевна, надлежит приступить к работе. Я вас больше не задерживаю, – приказал Леонид Леонидович, глядя вслед уходящей Лане, на ее стройные ноги и высокие каблуки.

      Глава десятая

      Лана Порфирьева родилась в Петербурге. Из окна ее дома был виден ампирный собор, окруженный оградой из трофейных турецких пушек. Этот собор заглядывал в ее детскую кровать, смотрел своими темными, недвижными глазами. Собор смотрел на нее, когда она за старинным письменным столом готовила уроки, старательно выводила в тетради буквы. Он смотрел из тумана, из солнечной лазури, из серого ливня, из мягкого снегопада. Собор смотрел, когда умирала бабушка и в бреду, бормотала стихи из «Медного всадника», потом лежала на столе, где Лана когда-то вписывала буквы в тетрадке.

      Когда Лана в Университете изучала русскую литературу, ей казалось, что русские художники, воспевающие Петербург, писали о ней. О ней было пушкинское: «Сиянье шапок этих медных, насквозь простреленных в бою». О ней был гоголевский «Невский проспект», на который она выходила с Литейного и шла в шелестящей толпе, пока не блеснет впереди игла Адмиралтейства. Это ее водил Достоевский по каменным лабиринтам своих романов. Ей посвящал плачущий стих Мандельштам: «Я приехал в мой город, знакомый до слез». О ней в час расставания писал Блок: «С белой площади Сената тихо кланяюсь ему». О ней Гумилев восклицал: «И за мостом летит на меня всадника длань в железной перчатке». А изысканный Агнивцев вопрошал: «Скажите мне, что может быть приятней дамы петербургской».

      В Петербурге у нее случился первый роман. На третьем курсе она влюбилась в преподавателя, читавшего курс русской истории. С ним она пережила страшную и прекрасную ночь, когда пригласила обожаемого человека к себе домой, и собор смотрел, как она, босая, в слезах, идет в ванную, и ее провожают мужские глаза.

      Преподаватель, столь блестяще излагавший потаенный русские смыслы: «Учение о Русской мечте», «Пасхальный смысл русской истории», «Явление Русского чуда», «Россия – ковчег спасения», после всех этих восхитительных откровений, после чудесной ночи с туманным собором, преподаватель уехал в Америку и там навсегда исчез.

      Было краткое несчастливое замужество. Муж, молодой джазист, проводил ночи в клубах, ездил по гастролям, нюхал возбуждающие порошки, стараясь приучить СКАЧАТЬ