Венера и Адонис. Леопольд фон Захер-Мазох

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в голландскую сельдяную бочку. При виде ее сельская Венера издала пронзительный крик и обратилась в бегство, а итальянский художник несколько раз крепко выругался на родном наречии. Между тем нарушительница спокойствия, скрестив руки на колоссальных грудях, стояла перед ним и хохотала так заразительно, что ходуном ходили все ее исполинские телеса. Это, очевидно, была дама знатная, ибо густые волосы ее были напудрены, и одета она была в белое неглиже из дорогих фламандских кружев. Много лет назад она несомненно была красавицей, но теперь облик ее напрочь утратил прежнюю форму, а на лице, до безобразия расплывшемся вширь, лежала печать вульгарной похоти; только глаза ее, надо признать, по-прежнему подкупали: то были большие и красивые голубые глаза, исполненные ума и отваги, и нечто повелительное улавливалось в их взгляде.

      – Какой черт вас сюда принес, мадам? – на довольно приличном французском заговорил художник.

      – Черт любопытства, – ответила незнакомка, – я увидела, что вы рисуете, а поскольку я сама люблю и покровительствую искусствам…

      – Весьма благородно с вашей стороны, – бесцеремонно перебил ее итальянец, – но именно поэтому вам не следовало бы спугивать мою малышку; теперь набросок останется незаконченным.

      – Взамен вы можете написать мой портрет, – с вальяжной величавостью возразил колосс женского пола.

      – Ваш портрет? Вы это серьезно? – воскликнул художник.

      Дама утвердительно кивнула, а молодой итальянец разразился сколь непочтительным, столь и развязным смехом.

      – Стало быть, вы не желаете меня рисовать? – начала дама, мрачно хмуря гордые брови.

      – Мне это как-то в голову не приходит.

      – Разве я некрасива? – с неподражаемой самоуверенностью спросила незнакомка.

      – О! Вы исключительно красивы, – в шутливом тоне ответил художник, – но почти также толсты, как красивы.

      – Как вас зовут?

      – Томази, – сказал художник, пожал плечами и принялся укладывать принадлежности ремесла.

      – Я, похоже, вам не понравилась, – промолвила незнакомка, – но это ровным счетом ничего не значит, достаточно того, что вы понравились мне и, следовательно, будете писать мой портрет, адье!

      Она милостиво кивнула головой и неторопливо удалилась. Итальянец последовал за ней на почтительном расстоянии. В густой аллее, куда он теперь свернул, он нашел своего друга и соотечественника Боски, с которым отправился в Россию, чтобы, подобно французским философам и итальянским певцам, добиться успеха при блестящем дворе легкомысленной Екатерины Второй. Он поведал ему о своем приключении, и они еще напару посмеялись над чудовищем, надумавшим увековечить себя с помощью его кисти, когда к ним подошел гвардейский офицер и осведомился, кто из них будет Томази.

      – Я! – сказал молодой итальянец.

      – Я получил приказ доставить вас во дворец, – пояснил офицер.

      – Меня? И чей же…

      – Особый приказ Их величества императрицы.

      После этого Томази последовал за офицером, который по аллее парка и коридорам роскошной летней резиденции царицы довел его до двери, перед которой остановился.

      – Входите сюда, – проговорил он, – госпожа Протасова, гофдама Их величества, поджидает вас, от нее вы услышите остальное.

      От хитрого итальянца не ускользнуло, что офицер при этом почему-то хитро улыбнулся. Сбитый этой улыбкой с толку, Томази раздвинул портьеру, ожидая увидеть за нею женщину-колосса, с которой познакомился в парке. И тем приятнее было разочарование художника, когда его взору предстала возлежавшая на оттоманке молодая дама, с первого же мгновения показавшаяся ему идеалом красоты и грации. Правда, как все русские женщины, она тоже была пышна, но это была та влекущая, дразнящая чувства полнота, которая ни в чем сильно не нарушает классические линии тела; правильные черты ее тонкого личика располагали к себе, а темные глаза смотрели из-под длинных ресниц с таким шельмовским сладострастием, что обычно неробкий молодой человек пришел в немалое замешательство. Дама указала ему на кресло и еще некоторое время с пристальным интересом рассматривала его, прежде чем заговорить с ним.

      – Меня зовут Софья Протасова, – наконец заговорила она, – вы, вероятно, догадываетесь, в чем заключается моя забавная обязанность.

      – Прошу прощения, но при дворе великой Екатерины, как и вообще в России, я человек посторонний, – ответил художник.

      – Тогда знайте, – промолвила молодая красавица, – что царица, как должно быть, вам и за пределами России доводилось слышать, настолько же слаба как женщина, настолько велика как правительница.

      – Рассказывают, что она точно перчатки меняет своих фаворитов, – отозвался итальянец, – однако для женщины, СКАЧАТЬ