Колдовской ребенок. Дочь Гумилева. Елена Чудинова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ голос, донесшийся из коридора, ударил по нервам. Соседка Анюта. Больше всего в этой дебелой сорокалетней бабище Энгельгардта спервоначалу раздражало совпадение ее имени с именем дочери. Впрочем, вскоре выяснилось, что (не по невежеству, но в пылу борьбы с «поповщиной») она и в документах записалась не Анной, но Анютой Власьевной.

      Да ладно, что я как мальчишка. Велика важность, хоть бы и Анной звалась. Гюрзу вон тоже Анной зовут.

      «Анна Первая».

      «Проще разобраться, говоря «Анна Пожилая» и «Анна Молодая», – парировал как-то в уличном разговоре Энгельгардт, превосходно зная, что все будет передано по адресу.

      Ах, невыносимо! Зачем эта баба орёт так, что телефон представляется вовсе лишним предметом?

      – Ах, вона что… Да, дело серьезное. Может, ещё ошиблась? Ну, тогда конечно… Когда того, избавляться-то пойдешь? Танюх, да ты чё, сдурела?! Какое такое «подумаю»? Такое ярмо на шею вешать! Ты, девонька, даже думать не моги, а благодари родную советскую власть. А есть за что! Нашей сестре теперь – не жизнь, а сплошная са-ни-та-ри-я! И бесплатно, и безопасно, и все блестит, сиделочки в крахмальном бегают… Ты так не живала, как мы в твои годы… Бывало как: сунешь луковицу-то куды следует – и ходишь не знаешь, сдохнешь-выживешь. Чего? …Вот, аж не знаешь, зачем луковицу! Хорошо живете, нынешние… А то, что корни она пускает… Если свезёт. Потом и дёрнула ее – вместе с пащенком. Чего ржешь-то, дурища? Нам не до смеху приходилось. Опасно это. Да еще сколько ходить-то с луковицей с этой… А супостат пристает, ты ему, больна, мол… И вправду больна делаешься… Запрещали, да. Супостату чего: знай плоди! Теперь свобода. Свобода да уважение к женским правам.

      Несколько мгновений Энгельгардт не мог справиться с удушьем. Отвращение оказалось уж слишком физическим, даже не моральным.

      Нож упал на пол, обещая гостя.

      Николай Александрович осторожно пытался выровнять дыхание. Нельзя, нельзя умирать, нельзя расслаблять нервов. Вот это мерзостное зверьё – в одном доме с моей женой, с Аней, с Галей, с Леной, с Леной…

      Не в гнусностях ужас, ты не поймешь их по неведенью твоему, ужас в самом воздухе, которым ты дышишь…

      Дитя под анчаром. Как тебя уберечь от ядовитых его миазмов? …

      Осторожно наклонившись, Николай Александрович поднял и положил в раковину нож. Услышанная мерзость словно бы состарила его на год разом. Нет, нельзя. Не дождетесь.

      Картошка и готова меж тем. Кот, что ли, уволок прихватку? С разбойника станется.

      Три звонка в дверь. Вроде бы никого мы не ждём. Прежде, чем пойти открывать, Николай Александрович перенес сковородку, прихваченную вместо пропавшей ухватки полотенцем, в комнату. Распорядился, чтобы Лена достала тарелки и приборы.

      Гнусная баба, уже завершившая свою телефонную беседу, нарочно копошилась в темноте коридора. Подобным манером пролетарское население квартиры обыкновенно достигало двух целей: и демонстрировало, что пренебрегает открывать дверь на «чужие» звонки, СКАЧАТЬ