Конус жизни. Павел Рафаэлович Амнуэль

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ себя понимал. Если что-то делал, то понимал необходимость действия. Конечно, как у всех, у меня были эмоциональные всплески, но я умел их контролировать и никогда – во всяком случае, я был в этом уверен – не позволял эмоциям брать верх над рассудком.

      Я бы отправил файл в архив и забыл, поскольку ничего криминального в нем не было. Не мое дело разбираться с компьютерными багами, для этого есть эксперты.

      Позднее, когда я вернулся домой и готовил на ужин пиццу с томатами, позвонил Обама и сообщил о происшествии на углу Элджин-роад и Оррингтон авеню.

      Пиццу я съел по дороге – в полицейской машине. Судя по сообщению патрульных, молодой человек погнался за девушкой, переходившей улицу. Обнаружив, что ее преследуют, девушка запаниковала, стала метаться, и ее сбила машина. Хорошо, что трафик на перекрестке был тяжелым, и транспорт двигался медленно. Когда я приехал, девушке уже оказали первую помощь. «Тойота» довольно сильно ударила ее в бок бампером – к счастью, вроде бы обошлось без переломов, но это выяснится на рентгене, когда пострадавшую доставят в госпиталь. Она лежала на носилках и тихо плакала, скорее, как я понял, от шока, чем от боли.

      Парень, вызвавший суматоху, сидел на тротуаре, сложив ноги по-турецки, под присмотром двух патрульных, и пустым взглядом смотрел в землю.

      – Студент, – объяснил мне патрульный Чавес. – Говорит, шел подкрепиться. На вопрос, почему погнался за девушкой, не отвечает.

      Студент не только не отвечал на вопросы, он вообще ни на что не реагировал. Шок. Нам с Джоном нужно было решить – отправить ли его в участок, а когда придет в себя, допросить и, скорее всего, отпустить, или пусть его отвезут в больницу, я поеду с ним, и пусть сначала врачи разберутся с его состоянием.

      – Поезжай с девушкой, – сказал я Джону. – Я останусь.

      Девушку увез амбуланс, патрульные забрались в машину и ждали моего распоряжения, а я сел напротив парня в той же позе – по-турецки. Зеваки разошлись, прохожие обходили нас стороной, принимая, видимо, за пару наркоманов под присмотром полиции. Я ничего не спрашивал, просто смотрел на парня и думал о том, что сам сегодня делал то, что мне не свойственно. Что именно? У меня не было ответа. Мысль – я прекрасно понимал – была глупой. Но я почему-то точно знал, что – правильной.

      2

      – С этого момента нельзя ли подробнее? – спросил старик. Он слушал внимательно, сидел прямо, не опираясь на спинку кресла, руки на коленях, голова высоко поднята – напоминал Будду.

      – Подробнее? – переспросил Златкин. Вряд ли у него получилось бы подробнее – он не помнил деталей, память сохранила только главное – то есть, то, что память посчитала главным. Память обычно сама решает: это – в оперативную часть, завтра уже не сможешь вспомнить, а это – в долговременную, помнить будешь всегда. Это важно, а это – нет. Память подчиняется интуиции, подсознанию, память избыточна и недостаточна одновременно. И нелогична, к тому же. Златкин и сейчас мог описать лицо парня, во что он был одет, как сидел, опираясь на обе ладони, чтобы не упасть – поза по-турецки была неустойчивой. Это он помнил, а о чем СКАЧАТЬ