Долгожители (сборник). Владимир Маканин

Чтение книги онлайн.

      Вечером Шурочка зашла к бывалому соседу Туковскому Виктору Викторовичу, который когда-то сам был зэком. Он жил двумя этажами ниже. Шурочка зашла просто так, от слабости, а получилось вдруг хорошо, хотя ничего хорошего в конце такого тоскливого дня она уже не ожидала. Седой Туковский и его жена, тоже седенькая, приняли Шурочку тепло и дружески, в них оказалась определенная интеллигентность. Они напоили чаем с печеньем, и она просидела у них весь вечер, то плача, то с жаром рассказывая о Толике. За долгое время она впервые выговорилась.

      Она упирала на свое предчувствие: сердце ее никогда не обманывало, она точно знает, что Толику сейчас плохо, и потому хочет поехать. Она уже собралась.

      – Выпейте еще чашечку чая, милая Шура, – ласково ухаживала за ней жена Туковского.

      Туковский же, выслушав ее до конца, сделался мрачен:

      – Не так важно, что он опять с кем-то сцепился, а важно – с кем именно.

      – Да, да, – поддакивала Шурочка.

      – Важно, чтобы он не напоролся.

      Туковский пояснил: даже, мол, удивительно, что с таким своеобразным характером он до сих пор умудрился остаться живым и невредимым там, среди всякого рода блатных, сявок и паханов. Там ведь не так, как на воле. Там проще. И как только он на настоящего напорется – конец. Ему раньше просто везло. Эти Большаков и Рафик, про которых она рассказывала, это шушера – это, мол, обычные дурачки, нестрашные и куражливые. Туковский закурил.

      Когда жена на минуту вышла, чтобы заварить новый чайник, Туковский тихо и как дочери сказал:

      – Несчастливая ты, Шурочка. Боюсь, не вернется он живым.

      Он сказал как в воду глядел. Он еще спросил:

      – Сколько ему быть там осталось?

      – Четыре месяца и десять дней.

      Он даже присвистнул – ого, мол.

      Дочери Шурочка сказала: еду, мол, к отцу, что передать? – и дочь, как и в прошлый отъезд, покраснела и промолчала. Она вытянулась за этот год и стала неуклюжей. Она уже все понимала. Покрасневшая, она быстро ушла в свою комнату: уже и второй год шел, а она все стеснялась отца-зэка.

      Оформить отъезд Шурочке удалось быстро, но, поскольку отпуск был у нее израсходован, ее отпустили на десять дней за свой счет. Восемь дней в пути – это туда и обратно. И два дня там.

      Туковский не ошибся: Шурочка в эти два дня видела своего Толика в последний раз.