Реализм судьбы. Александр Путов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и скульпторы. Мое знакомство с ними началось с Алеши Хвостенко (светлая ему память!) – уже не помню, кто нас представил. Это был период расцвета скватовского движения, во Франции «царила свобода», второй срок правления Франсуа Миттерана.

      Мне быстро справили необходимые документы для проживания. Я выпевал ранние службы под регентством Николая Осоргина, после завтрака слушал и конспектировал лекции отцов Алексея Князева, Бориса Бобринского и Андрея Ферилласа, философа Фредерика Нефа и других, пытаясь усвоить через богословскую практику недостаточно знакомый мне язык (лекции читались по-французски). Так проходило время вплоть до вечерней службы. После пения, поужинав со всем Институтом, я практически каждый вечер уходил с подворья. Пересекая пару кварталов, я попадал в мир улицы – алкоголики, наркоманы, шпана и панки, – знакомился с ночной парижской жизнью и его ненормированной идиоматикой. Спустившись вдоль парка Бют Шомон и пройдя мимо здания французской компартии, я систематически оказывался в сквате, где богемное времяпрепровождение продолжалось до поздней ночи. На Жюльет Додю принимали гостей и пили каждый день, каждую ночь.

      Там я познакомился с интереснейшими персонажами советской художественной эмиграции – Ольгой Абрего, Владимиром Котляровым (Тóлстым), Олегом Соханевичем, Юрием Васильевичем Титовым и его однофамильцем Владимиром, Тилем Марией, Валентином Воробьевым, Евгением Черновым, покойными ныне Наталией Медведевой, Николаем Любушкиным, Юрием Гуровым и, конечно, Сашей Путовым.

      Почти пятидесятилетний Путов, перебравшийся в Париж уже как несколько лет из Израиля, соединял в себе свет и тьму. Когда он улыбался в длинную седеющую бороду и лукаво щурился, от него исходила исключительная доброта. Моментами он бывал чем-то озабоченно недоволен, становился сердит, неуступчив, упрям, грубоват, и тогда было лучше его избегать. Писал он картины на самые разные сюжеты и в большом количестве, многостаночным методом. Отведенная ему в сквате часть заводского помещения была вся завешена и заставлена холстами – как оконченными, так и теми, что он готовил к работе: сбивал для них рамы, натягивал, обрабатывал. Путов также обменивался холстами с коллегами по сквату – таким образом у него сформировалась небольшая коллекция работ Гурова, Ноэма, Любушкина, а также Анатолия Басина, лучшего друга Путова.

      Я участвовал в одном из Сашиных живописных перформансов, играя на балафоне и флейте, за что он предложил мне выбрать в подарок одну из своих работ. Я выбрал женский портрет, который у меня позже конфисковал один французский товарищ в оплату услуг по перевозке моего барахла с подворского общежития – инспектор приказал мне освободить его в два дня. Но немаловажен тот факт, что после разгона сквата на Жюльет Додю его обитатели перекочевали под самые стены Сергиевского подворья, на Крымскую улицу. У меня хранится афиша с репродукцией картины Гурова, женской головой на доске; на афише стоит обведенный в круг оттиск большого пальца Юры, его дарственная надпись и росчерк: СКАЧАТЬ